Цао Цао понял чувства Синь Пина и отпустил его. Синь Пин передал Юань Таню
отказ Цао Цао.

     -- Твой брат служит у Цао Цао, и сам ты предатель! -- в ярости закричал
Юань Тань.

     От этих слов волна гнева всколыхнулась в груди Синь Пина, и он без чувств
упал на пол. Юань Тань велел унести его, и вскоре Синь Пин умер. Юань Тань
потом долго раскаивался в своем поступке.

     Советник Го Ту предложил Юань Таню:

     -- Давайте погоним завтра впереди своих войск население города и вступим с
Цао Цао в смертельный бой.

     Юань Таню этот совет понравился. По его приказу ночью всему населению Наньпи
роздали мечи и копья и дали указания.

     На рассвете распахнулись городские ворота. Воины Юань Таня, подгоняя впереди
народ, с громкими криками бросились на лагерь Цао Цао. Жестокая битва
продолжалась до полудня, но никто не одержал победы. Земля покрылась трупами
убитых.

     Чтобы поднять дух своих воинов, Цао Цао взошел на гору и приказал ударить в
барабан. Его воины с еще большим ожесточением ринулись в бой.

     Цао Хун смело врезался в ряды противника и, столкнувшись лицом к лицу с Юань
Танем, одним ударом меча сразил его. Боевой порядок войск Юань Таня
расстроился; Го Ту ускакал в город. Войска Цао Цао ворвались вслед за ним.
Армия Юань Таня потерпела полное поражение. При этом погибло много городских
жителей.

     В это время подоспел новый отряд войск, возглавляемый военачальниками Цзяо
Чу и Чжан Нанем, которых послал Юань Си, брат Юань Таня. Цао Цао готов был
напасть на них, но они сложили оружие, сняли латы и сдались. Цао Цао
пожаловал им титулы ле-хоу.

     Сдался и Чжан Янь, предводитель хэйшаньских разбойников, со своим
стотысячным войском. Ему также был пожалован высокий титул.

     Голову Юань Таня выставили напоказ за северными воротами города; при этом
было приказано казнить всех, кто осмелится его оплакивать.

     И вот однажды к Цао Цао привели человека, одетого в траурные одежды, который
проливал слезы перед отрубленной головой Юань Таня. Это оказался цинчжоуский
бе-цзя Ван Сю, в свое время изгнанный за то, что его советы не нравились
Юань Таню.

     -- Ты знаешь о моем приказе? -- грозно спросил его Цао Цао.

     -- Знаю.

     -- И не боишься смерти?

     -- При жизни Юань Таня я считал его своим повелителем, -- отвечал Ван Сю,
-- и мой долг оплакивать его смерть. Зачем жить на свете такому человеку,
который из страха перед смертью способен забыть о долге? Я готов безропотно
принять смерть, если вы позволите мне похоронить Юань Таня!

     -- До чего же много в Хэбэе честных людей! -- воскликнул Цао Цао. -- Если
бы здесь прислушивались к их советам, я не посмел бы обратить свои взоры на
эти земли!

     Цао Цао велел похоронить Юань Таня, к Ван Сю он стал относиться очень
почтительно и назначил его чжун-лан-цзяном -- хранителем казны.

     -- Что мне предпринять против Юань Шана, который укрылся у Юань Си? -- как
бы между прочим спросил Цао Цао у Ван Сю.

     Тот ничего не ответил.

     -- Вот это верный слуга! -- в восхищении воскликнул Цао Цао и обратился за
советом к Го Цзя.

     -- Я думаю, что было бы хорошо, если бы на Юань Шана напали Цзяо Чу и Чжан
Нань, изъявившие вам покорность, -- сказал тот.

     Цао Цао с этим согласился и по трем дорогам послал в Ючжоу отряды Цзяо Чу,
Чжан Наня, Люй Куана, Люй Сяна, Ма Яня и Чжан Кая, а Ио Цзиню и Ли Дяню
велел соединиться с Чжан Янем и идти войной на Бинчжоу против Гао Ганя.

     Между тем Юань Си и Юань Шан, понимая, что им не удержаться против натиска
армии Цао Цао, покинули Ючжоу и бежали в Ляоси, в аймак Ухуань.

     А в это время ючжоуский правитель Ухуань Чо собрал своих чиновников,
потребовав, чтобы они поклялись в верности, и стал обсуждать с ними план
перехода к Цао Цао.

     -- Чэн-сян Цао Цао -- великий герой, -- сказал он. -- Я хочу покориться ему
и казню всех, кто не исполнит моего приказа!

     Все чиновники стали безропотно смазывать кровью губы и произносить клятву.
Но когда очередь дошла до Хань Хэна, тот бросил на землю меч и воскликнул:

     -- Нет, не ждите, чтобы я покорился Цао Цао! Ко мне был милостив род Юаней.
Пусть у меня не хватило ума, чтобы спасти своего господина, не хватило
храбрости, чтобы умереть за него, но быть изменником я не желаю!

     Все присутствующие изменились в лице.