И нам показалось, что в небе цветок распустился,
     И в западный город дороги -- лучи от цветка.
     Высокая башня стоит у Чжанхэ многоводной,
     За нею плодами обильно осыпанный сад.
     И справа и слева, как будто друг другом любуясь,
     Две башни -- Дракона и Феникса гордо стоят.
     На юго-востоке пленивши двух Цяо прекрасных,
     Веселью предаться хочу я с красотками тут.
     Внизу, под ногами, вокруг разметалась столица,
     А над головою багровые тучи плывут.
     В гармонии полной с моею давнишней мечтою,
     Сюда соберутся великие люди искусств.
     Хочу, чтобы вторило нежное пение пташек
     Весеннему гимну моих расцветающих чувств.
     Вовек неизменно высокое небо над нами.
     Двойное желанье живет неизменно во мне:
     Любимой столице служить до последнего вздоха,
     Посеять гуманность и дать просвещенье стране.
     Полны совершенства лишь только Вэнь-ван с Хуань-гуном.
     И с ними сравняться я был бы и счастлив и рад.
     Какое блаженство, какое великое счастье,
     Что благодеянья и милости всюду царят!
     Что крылья-помощники дом подпирают мой царский
     И мир торжествует в широких просторах страны.
     Мое государство до края земли протянулось,
     А блеск мой подобен сиянию звезд и луны.
     И много столетий меня будут славить потомки,
     Хвалить мое имя под звон наполняемых чаш.
     Я царское знамя возьму, чтоб владенья объехать,
     Увидят везде императорский мой экипаж.
     Добро и гуманность широкой рекой разольются,
     Довольство познает одаренный щедро народ.
     Так пусть эта башня на веки веков утвердится,
     И пусть моя радость до смертного часа цветет!

     -- Злодей! -- закричал охваченный гневом Чжоу Юй, грозя кулаком на север.
-- Такого оскорбления я тебе не прощу!

     -- Что с вами? -- удивился Чжугэ Лян. -- Неужели вам так жалко двух простых
женщин? Ханьский император не пожалел отдать шаньюю царевну, чтобы добиться
мира с гуннами, когда те вторглись в страну, а вам ведь ничего отдавать не
придется.

     -- Ничего? -- распалился Чжоу Юй. -- А известно ли вам, что старшая Цяо
была женой Сунь Цэ, а младшая -- моя жена?

     -- Простите меня, я ничего не знал! -- испуганно воскликнул Чжугэ Лян. --
Я сказал возмутительную глупость! Я виноват перед вами!

     -- Клянусь, что не жить нам под одним небом с этим старым злодеем! --
бушевал Чжоу Юй.

     -- Но прежде вам следует все хладнокровно обдумать, чтобы потом не
раскаиваться, -- молвил Чжугэ Лян.

     -- Чтобы я склонился перед Цао Цао? -- не унимался Чжоу Юй. -- Не бывать
этому! Не для того пользовался я доверием Сунь Цэ, чтобы предать его память!
Мне просто хотелось вас испытать. Скажу больше: у меня уже была мысль
о походе на север, когда я уезжал с озера Поянху! Намерения своего я не
изменю, пусть хоть палач занесет топор над моей головой! Помогите мне
немного, и мы вместе разгромим Цао Цао.

     -- Если вы не отвергаете меня, я готов служить вам так же преданно, как
служат человеку собака и конь, -- заверил Чжугэ Лян. -- Может быть, и я
что-нибудь вам посоветую.

     -- Завтра же я постараюсь убедить нашего повелителя выступить в поход, --
пообещал Чжоу Юй, прощаясь с Чжугэ Ляном и Лу Су.

     Наутро Сунь Цюань вошел в зал совещаний. Три десятка гражданских чинов во
главе с Чжан Чжао и Гу Юном расположились по левую руку, а военные чины,
возглавляемые Чэн Пу и Хуан Гаем, встали справа. Блистали парадные одежды,
бряцали висевшие у пояса мечи. Все с нетерпением ждали прихода Чжоу Юя.
Вскоре вошел и он. Осведомившись о здоровье Сунь Цюаня, Чжоу Юй сказал:

     -- Мне стало известно, что Цао Цао со своим войском расположился на реке
Хань и прислал вам письмо. Что же вы собираетесь предпринимать, господин
мой?

     Сунь Цюань молча протянул Чжоу Юю письмо Цао Цао. Чжоу Юй прочитал его и
улыбнулся.

     -- Этот старый злодей смеет нас оскорблять! Может быть, он думает, что в
Цзяндуне нет настоящих героев?

     -- Ну, а вы-то что думаете? -- спросил Сунь Цюань.

     -- Обсуждали вы это дело с гражданскими и военными чинами?

     -- Вот уже несколько дней, как обсуждаем, -- ответил Сунь Цюань, -- только
единого мнения нет: одни уговаривают сдаться, другие советуют воевать. Я не
знаю, что делать. Может быть, вы дадите мне совет?

     -- Кто вас уговаривал сдаться?

     -- Да вот Чжан Чжао и еще кое-кто такого же мнения.

     -- Не расскажете ли вы сами, почему вы не желаете воевать? -- обратился
Чжоу Юй к Чжан Чжао.