и замахнулся на Сюй Чу. Одной рукой схватив лук своего противника, Сюй Чу
быстрым рывком сбросил Сюй Хуана с коня и сам тоже спешился. Оба они
вцепились друг в друга.

     Цао Цао велел разнять их, но они уже разорвали халат в клочки.

     -- Подойдите-ка сюда! -- подозвал Цао Цао поссорившихся военачальников.

     Сюй Хуан, поднимаясь на башню, с ненавистью поглядывал на своего противника,
а Сюй Чу скрежетал зубами от злости.

     -- Я ценю вашу доблесть! -- сказал им Цао Цао. -- Не стоит жалеть о халате!

     Затем он пригласил на башню всех военачальников и каждому подарил по куску
сычуаньского шелка. Военачальники поблагодарили его. Цао Цао сделал всем
знак сесть. Заиграла музыка. Военные и гражданские чины сидели рядом и
поочередно угощали друг друга вином.

     -- Для воина наибольшая радость -- показать свое умение стрелять из лука,
-- обратился к гостям Цао Цао. -- А сейчас я попрошу ученых мужей отметить
наше торжество своими прекрасными стихами!

     -- Готовы выполнить ваше повеление! -- хором ответили чиновники.

     Первыми поднялись я прочитали свои стихи Ван Лан, Чжун Яо, Ван Цань и Чэнь
Линь. Стихи их восхваляли добродетели и заслуги Цао Цао.

     -- Да, сочинили вы неплохо, -- сказал им Цао Цао, -- только уж слишком
льстите мне! Разве я совершил что-нибудь необыкновенное? Нет! Возвысился я
лишь благодаря своему бескорыстию и сыновнему послушанию... Когда в
Поднебесной началась великая смута, я построил себе хижину в пятидесяти ли
от Цзяодуна, где весной и летом занимался науками, а осенью и зимой
охотился. Я ждал, пока в Поднебесной вновь наступит спокойствие, чтобы
покинуть свое уединение и поступить на службу... Но все сложилось
по-другому! Нежданно-негаданно по воле императора я был назначен на высокую
должность. Тогда я изменил свое первоначальное решение и дал клятву покарать
врагов государства. Лучшей наградой за труды всей моей жизни была бы
надгробная надпись: "Полководец и хоу Цао Цао, установивший именем династии
Хань порядок на западе страны". Еще сейчас живы в моей памяти те времена,
когда мы покарали Желтых, разбили Люй Бу, уничтожили Юань Шао и Юань Шу,
покорили Лю Бяо и завоевали всю Поднебесную... Сын неба сделал меня
чэн-сяном, и я достиг вершины славы... Чего мне еще желать? Но в Поднебесной
есть много глупцов, которые завидуют мне. Они думают, что в душе я таю
какие-то нечестные замыслы. А подумали ли эти люди о том, сколько сейчас
было бы в стране императоров и ванов, если бы не я? Я восхищаюсь Конфуцием,
славившим добродетели Чжоуского Вэнь-вана! Я отдал бы все свое войско за то,
чтобы вернуться в свое поместье с одним только титулом хоу! Но это
невозможно! Я не могу остаться без войска: злые люди меня погубят! А если
погубят меня -- государство окажется в опасности! Вот почему я не хочу
гнаться за призрачной славой и наживать настоящую беду! Я рассказал вам об
этом потому, что среди вас могут найтись и такие, кто не знает моих истинных
стремлений...

     -- О господин чэн-сян! -- Чиновники встали и поклонились. -- Вы так велики,
что даже И Иню и Чжоу-гуну не сравниться с вами!

     Потомки об этом сложили такие стихи:

     Страшил Чжоу-гуна тот час, когда он прославится в мире.
     Напротив, тщеславия полн, Ван Ман призывал этот час.
     Но если бы оба они в то время внезапно скончались,
     Где истина тут и где ложь, кто мог бы ответить из нас?

     Цао Цао осушил подряд несколько кубков вина и почувствовал, что пьянеет. Он
приказал принести кисть и тушницу, собираясь сочинить стихи о башне
Бронзового воробья. Цао Цао уже взялся за кисть, как вдруг ему доложили, что
из Восточного У прибыл посол Хуа Синь. Он привез доклад императору с
просьбой о назначении Лю Бэя на должность правителя округа Цзинчжоу и
рассказал, что Сунь Цюань выдал замуж свою сестру за Лю Бэя, в руках
которого теперь находится более половины из девяти областей, прилегающих к
реке Хань.

     От такой вести у Цао Цао задрожали руки, и он выронил кисть.

     -- Что с вами, господин чэн-сян? -- удивленно спросил Чэн Юй. -- Вы в самых
ожесточенных боях ни разу не дрогнули, так неужели же вы испугались того,
что Лю Бэй захватил Цзинчжоу?

     -- Лю Бэй -- это дракон среди людей, который всю жизнь искал свою стихию!
-- воскликнул Цао Цао. -- Стихия дракона -- вода, и Лю Бэй, завладевший
округом Цзинчжоу, уподобился дракону, ушедшему в море из неволи! Вот это
меня и встревожило!

     -- Господин чэн-сян, вы не догадываетесь, зачем сюда приехал Хуа Синь? --
спросил Чэн Юй.

     -- Нет, не догадываюсь...

     -- Ведь и Сунь Цюань боится Лю Бэя. Он не прочь бы напасть на него, да
опасается, как бы вы тогда не разгромили его самого, -- сказал Чэн Юй. --
Вот Сунь Цюань и послал Хуа Синя с докладом в столицу для того, чтобы
успокоить Лю Бэя и отвести от себя ваш гнев.

     -- Да, пожалуй, это правда! -- Цао Цао в раздумье покачал головой.

     -- Я придумал план, как перессорить Сунь Цюаня и Лю Бэя, -- продолжал Чэн
Юй.

     -- Что же это за план? -- поинтересовался Цао Цао.