Цяо Го-лао. -- К тому же гуманность и добродетели его простираются на всю
Поднебесную! О госпожа, у вас будет прекрасный зять! Я от души поздравляю
вас!

     Лю Бэй поклонился княгине. Все присутствующие сели за стол. В этот момент
вошел Чжао Юнь с мечом и встал возле Лю Бэя.

     -- А это кто такой? -- поинтересовалась княгиня.

     -- Чжао Юнь из Чаншаня! -- ответил Лю Бэй.

     -- Уж не тот ли, что спас А-доу на Данъянском склоне? -- спросила княгиня.

     -- Тот самый...

     -- О, это настоящий воин! -- воскликнула восхищенная княгиня и поднесла
Чжао Юню кубок с вином.

     -- Господин мой, -- шепнул Чжао Юнь на ухо Лю Бэю, -- я только что видел во
флигелях воинов с мечами. Боюсь, что здесь замыслили дурное... Скажите об
этом княгине!

     Лю Бэй пал на колени перед цыновкой княгини:

     -- О госпожа, если вы хотите убить меня, так сделайте это сейчас!

     -- Какие речи вы говорите! -- воскликнула княгиня.

     -- Там во флигелях спрятаны вооруженные люди! -- отвечал Лю Бэй. -- Зачем
их сюда послали, если не для того, чтобы убить меня?

     -- Что за люди во флигелях? -- строго спросила княгиня у Сунь Цюаня. -- Лю
Бэй будет моим зятем, мужем моей дочери, а ты что задумал?

     -- Я ничего не знаю... -- пробормотал смущенный Сунь Цюань. -- В чем там
дело? -- спросил он у Люй Фаня.

     Люй Фань сослался на Цзя Хуа. Княгиня приказала привести Цзя Хуа и стала его
бранить. Цзя Хуа молчал.

     -- Стража! Отрубите ему голову! -- коротко повелела княгиня.

     -- О госпожа! -- вмешался Лю Бэй. -- Убить воина в такой торжественный день
-- несчастливый знак. Тогда я не смогу долго жить рядом с вами...

     Цяо Го-лао тоже стал отговаривать княгиню. Наконец она смягчилась и прогнала
Цзя Хуа. Воины, скрывавшиеся в засаде, в страхе прикрыв головы руками,
разбежались.

     Посидев еще немного, Лю Бэй вышел из кумирни "сменить платье". В дальнем
конце двора лежал большой камень. Лю Бэй подошел к камню, взял меч у одного
из своих телохранителей и, обратившись лицом к небу, прошептал:

     -- О небо! Если мне предстоит возвратиться в Цзинчжоу и заложить основы
правящей династии, то пусть вот этот меч расколет камень на две части!
А если мне суждено умереть здесь, то меч мой не раздробит этот камень!

     С этими словами он высоко занес руку, меч опустился, брызнули искры, и
камень раскололся.

     -- За что вы так рассердились на этот камень? -- спросил Сунь Цюань,
незаметно подошедший сзади.

     Лю Бэй обернулся:

     -- Я сам на себя сержусь! Ведь скоро мне минет пять десятков, а я до сих
пор не уничтожил крамолу в государстве!.. Сейчас, когда ваша почтенная
матушка пожелала избрать меня своим зятем, в жизни моей произошел поворот.
И вот я обратился к небу с молитвой, чтобы оно, если сбудется мое желание
разбить Цао Цао и восстановить династию Хань, даровало мне силу расколоть
этот камень. Теперь я знаю, что будет так!

     "А должно быть, Лю Бэй придумал эту хитрость, чтобы ввести меня в
заблуждение!" -- подумал Сунь Цюань и, подняв свой меч, сказал:

     -- Я тоже хочу обратиться к небу с мольбой: если мне суждено разгромить Цао
Цао, пусть небо дарует мне силу разбить этот камень!

     Но в душе Сунь Цюань думал другое: "О небо! Если мне предстоит овладеть
Цзинчжоу и возвеличить Восточный У, дай мне силу расколоть этот камень!"

     Рука его поднялась, меч опустился, и огромный камень треснул.

     И поныне существует этот камень, на котором скрестились две глубокие
трещины. Потомки об этом сложили такие стихи:

     И камень распался в тот миг, когда меч опустился,
     И брызнули искры под звонким ударом металла.
     Расцвет двух династий пришел по велению неба,
     Когда в государстве тройное правленье настало

     Сунь Цюань и Лю Бэй бросили на землю мечи и рука об руку вошли в зал. Они
выпили еще по нескольку кубков вина, и Лю Бэй, уловив взгляд Сунь Цюаня,
стал прощаться.

     -- Простите, -- сказал он, -- вино одолевает меня, и мне хотелось бы
удалиться...

     Сунь Цюань поднялся со своего места проводить гостя. У ворот кумирни они
остановились.