доставили Цао Шуана и его братьев домой, а чиновников увели в темницу.

     Когда по мосту проезжал Хуань Фань, Сыма И, указывая на него рукой,
с упреком спросил:

     -- Господин Хуань Фань, что толкнуло вас на такой бесчестный поступок?

     Хуань Фань понурил голову и молча проехал в город.

     По просьбе Сыма И император возвратился во дворец.

     Цао Шуана и его братьев держали дома под стражей. У ворот день и ночь стояло
восемьсот вооруженных горожан. Цао Шуан был подавлен.

     -- Нам нечего есть, -- сказал однажды брату Цао Си. -- Попросите Сыма И
прислать нам съестного. Если он исполнит вашу просьбу, значит мы останемся
живы.

     Цао Шуан написал просьбу, слуга доставил письмо Сыма И, и тот распорядился
выдать сто ху риса. Когда рис привезли, Цао Шуан радостно воскликнул "Сыма И
действительно не собирается меня убивать!" и перестал печалиться.

     Но Сыма И на этом не успокоился. Он бросил в темницу дворцового евнуха Чжан
Дана, и тот на допросе показывал:

     -- Не я один виноват! Вместе со мной захват власти замышляли Хэ Янь,
Дэн Ян, Ли Шэн, Би Фань и Дин Ми.

     На основании показаний евнуха Хэ Янь и его сообщники были арестованы. Под
пыткой признались они в подготовке дворцового переворота, который, по их
замыслу, должен был совершиться в ближайшие три месяца.

     Сыма И распорядился заковать узников в кангу.

     Начальник стражи городских ворот Сы Фань донес, что Хуань Фань уехал из
города по подложному указу императрицы и во всеуслышание называл его
мятежником.

     -- Смотри! -- пригрозил Сы Фаню Сыма И. -- За клевету и ложные показания
наказывают так же строго, как за преступление!

     И все-таки он заключил Хуань Фаня в тюрьму. Затем очередь дошла до Цао Шуана
и его братьев. Все они были схвачены и казнены на базарной площади. Вместе с
ними были уничтожены три ветви их рода, а все принадлежавшее им имущество
отошло в казну.

     В это время в столице жила дочь Сяхоу Лина по имени Вэнь-шу. Она была
замужем за двоюродным братом Цао Шуана и овдовела бездетной. Отец собирался
выдать ее замуж во второй раз, но Вэнь-шу отрезала себе ухо и поклялась, что
замуж больше не пойдет.

     После казни Цао Шуана отец вновь стал поговаривать о ее замужестве. Тогда
Вэнь-шу отрезала себе нос. Вся семья испугалась.

     -- В мире человек, как легкая пылинка на слабом стебельке, -- говорили ей.
-- Зачем ты причиняешь себе такие страдания? Весь род твоего мужа истреблен,
для кого ты себя бережешь?

     -- Только тот гуманен, кто не изменяет долгу и не боится превратностей
судьбы, -- со слезами отвечала Вэнь-шу. -- Добродетелен тот, кто до смерти
остается верен себе. Род Цао был в силе, когда я дала себе слово служить
ему, так неужели я изменю теперь, когда на него обрушилось тяжелое
несчастье? Так может поступить только животное!

     О честности и твердости Вэнь-шу узнал Сыма И. Он проникся глубоким уважением
к ней и взял под свою опеку.

     Потомки об этом сложили такие стихи:

     На слабом стебельке едва видна пылинка,
     Но преданность Вэнь-шу витает в небесах.
     Одежд ее простых супруг ее не стоил:
     Он занят был одной заботой -- об усах.

     После того как с Цао Шуаном было покончено, тай-вэй Цзян Цзи сказал Сыма И:

     -- Разбойничьих главарей больше нет, но Лу Чжи и Синь Би, перебившие стражу
у ворот и бежавшие из города, да еще Ян Цзун, который не хотел отдавать
печать, здравствуют поныне. Оставлять их на свободе опасно!

     -- Нет, это честные люди -- они верно служили своим господам, -- возразил
Сыма И. -- Оставить их на прежних должностях!

     Когда это решение Сыма И стало известно Синь Би, он обратился лицом к небу и
со вздохом промолвил:

     -- Спасибо моей сестре Синь Сянь-ин! Не приди она вовремя на помощь своим
мудрым советом, я бы нарушил великий долг!

     Потомки сложили стихи, в которых восхваляют Синь Сянь-ин:

     Чьим хлебом сыт слуга, тому он благодарен,
     И преданность хранить он должен господам.
     Сянь-ин из рода Синь уговорила брата,
     И доброта ее завещана векам.

     Сыма И пощадил не только Синь Би, но и всех других чиновников, служивших
Цао Шуану, и сохранил за ними должности. Простой народ и воины радовались,
что дело обошлось без большого кровопролития.