"Ангелу Калаоры. Мы обретаемся в  весьма  тяжелые  времена,  близкие  к
концу света. В них будет изобиловать неправда и  охладеет  любовь  многих  в
этом королевстве, издревле вполне католическом,  мы  видим  многое,  что  не
замечалось ни в какую  эпоху,  даже  в  ту,  когда  Бог  допустил  нашествие
маврских полчищ. Зло растет, а пастыри  молчат,  ибо  ныне  многие  холодны,
почти все  ленивы,  многие  алчны,  некоторые  достигли  тягостного  предела
старости, о котором говорит св. Петр, а также св. Иуда  в  своем  совершенно
удивительном соборном послании, описывающем наилучшим образом сей век. Итак,
что же, ангел Церкви? Где твоя ревность, о коей Давид сказал:  "Ревность  по
доме твоем снедает меня". Где  ревность  о  спасении  остатков  католиков  в
Испании? Ты думаешь, что все твои обязанности исполнены охранением вверенной
тебе паствы? Никоим образом  этого  нет,  когда  уныние  овладело  испанской
Церковью. Ты позволяешь Иезавели, женщине, которая называет себя пророчицей,
учить и обольщать рабов моих (говорит Господь), чтобы они прелюбодействовали
и ели от идоложертвенного. Поэтому он прибавляет: если все епископы Испании,
собравшись  о  Духе  Святом,  не  воззовут  вместе  к  обманутому  королю  о
жертвоприношении и жертве, они все будут стерты из книги живота, потому  что
недостаточна перед Богом в епископе  безупречность  личной  жизни,  ибо  при
расхищении стада нужно жизнь свою полагать за спасение овец. Да  воспламенит
тебя Бог Отец, да воспламенит тебя Бог Сын,  да  воспламенит  тебя  Бог  Дух
Святой, который даст тебе слова и  мудрость,  коим  не  смогут  противостать
противники его. Утверди остальных братьев твоих. Если ты не исполнишь  того,
что я предписываю, я приду к тебе, яко тать, и ты  не  узнаешь  часа,  когда
приду к тебе. Крик епископов будет спасением стада".
     XV. Я  не  стану  останавливаться  на  истолковании  этого  гнусного  и
мятежного  письма.  Каждый  без  труда  раскроет  отвратительную  цель  этой
махинации. Но так как я вижу восстановление иезуитов в моем отечестве, я  не
колеблюсь предсказать, что они помогут всем своим усердием  и  всеми  своими
интригами влиянию апостолического нунция для удержания инквизиции.
     XVI. Конечно, в министерстве есть люди, прекрасно это понимающие,  как,
например, Писарро, первый министр и  государственный  секретарь,  и  Гаррай,
министр финансов. Мадридская Всеобщая газета от 3 мая  1814  года  извещает,
что Писарро  (бывший  тогда  резидентом  в  Берлине)  написал,  что  недавно
перевели  на  английский   и   немецкий   языки   Разоблаченную   инквизицию
{По-видимому, речь идет о книге А. Пуибгланча. Нам удалось видеть лишь более
позднее немецкое издание. Оно озаглавлено: Die  entlarvte  Inquisition,  ein
hristoisch-philosophisches Cemalde dieses schrecklichen Gerichts.  Nach  dem
spanischen  Originate  des  Don  Antonio  Puigblanch  und   der   englischen
Uebersetzung von William Walton im Anzuge bearbeitet Weimar  1877.  (Примеч.
ред.)} и что это доставило ему большое удовольствие.


       Глава XLIV

ОБ ИНКВИЗИЦИИ В ЦАРСТВОВАНИЕ ФЕРДИНАНДА VII

                                   - I -

     I. Фердинанд VII вступил на престол 19 марта 1808 года,  но  поездка  в
Байонну помешала ему приступить к исполнению  своих  монарших  обязанностей.
Продолжалось нашествие французов, в  течение  которого  в  Испании  не  было
инквизиционного трибунала, ибо Наполеон Бонапарт, считая  себя  завоевателем
всего государства, издал указ о его упразднении. Наполеон  поставил  королем
своего брата Жозефа, и тот открыл мне доступ  к  архивам  верховного  совета
{Супремы.  (Примеч.  перев.)}  инквизиции   и   ее   отдела   расследований,
распорядившись также, чтобы трибуналы провинций  высылали  на  мое  имя  все
документы, о которых бы я ни попросил.
     II. С его согласия я велел сжечь все уголовные дела, оставив лишь те, в
которых описываются самые важные и  известные  процессы,  и  те,  в  которых
участвуют титулованные особы, в частности дела семейств  Карранса,  Маканас,
Фроилан Диас и некоторых других, ибо все это принадлежит  истории.  Я  также
распорядился оставить нетронутыми книги  постановлений  совета,  королевские
указы, буллы и бреве  из  Рима,  имущественные  дела;  впрочем,  как  и  все
сведения о родословных служителей инквизиции, ибо эти  данные  часто  бывают
полезны  для  доказательства  родственных  связей  в  тяжбах  о   майоратах,
субституциях, попечительских делах, капелланствах,  завещаниях,  богоугодных
делах и пожертвованиях.
     III. В одном труде, озаглавленном  Acta  Latomorum  {Деяния  каменщиков
(лат,).}, я прочел, что в доме инквизиции Мадрида в октябре месяце 1809 года
обосновалась  крупная  ложа  испанских  франкмасонов.  Мне   это   заявление
представляется ложным, ибо ключи от дома были вверены подчиненному мне лицу,
неспособному уступить их для этой цели. Предполагаю,  что  это  происшествие
было  выдумано,  дабы  представить  читателям  контраст  между  двумя  столь
противоположными назначениями одного и того же здания.
     IV. Там сказано также, что 3 ноября того же года в Мадриде  был  создан
верховный трибунал или капитул 31-й ступени древнего обряда  франкмасонства.
Это более похоже на правду, так как все знают, что  в  Мадриде  существовала
одна ложа, заседания которой происходили в доме на улице Трех Крестов.
     V. К этому также добавляется, что г-н граф де  Грасса-Тилли  основал  4
июля 1811 года верховный совет 33-й ступени утвержденного  древнего  обряда.
Не знаю, кем мог быть этот граф. Я знаю одного французского  генерала  графа
де Тилли, но тот жил не в Мадриде, а в Сеговии  и,  думаю,  никогда  не  был
франкмасоном.
     VI. В продолжении говорится о том, что во французском лагере  в  Оренсе
(королевство Галисия) 28 декабря 1808 года образовался франкмасонский  орден
рыцарей и дам под названием  Филокорейтас,  что  значит  Любители  танца,  в
подтверждение чего автор ссылается на Историю основания великой  французской
ложи {Historia de lafundadyn del Gran Oriente de Francia.}.
     VII.  Знакомство  с  указанными  документами  и  книгами   из   архивов
подвигнуло меня на  написание  для  Королевской  Академии  истории  научного
рассуждения (одобренного впоследствии этим столь уважаемым ученым собранием)
под названием Памятная  записка  о  мнении  испанского  народа  относительно
установления инквизиции. Королевская Академия истории опубликовала этот плод
моих стараний в серии своих  Памятных  записок  и  отдельно,  в  одном  томе
испанского четырехтомника.
     VIII. Эти  же  самые  документы,  хранящиеся  у  меня  с  1789  года  и
присланные впоследствии из  Вальядолида  и  других  городов,  позволили  мне
опубликовать  позднее,  в  1812  и  1813  годах,  два  тома  из   испанского
восьмитомника под общим названием Анналы  инквизиции  с  точной  хронологией
событий начиная от 1477 года, в котором родилась идея о создании  инквизиции