неподалеку Ланна, который смиренно сносил поучения Тассе. И тоже  решила
смириться.
   Беллона Кнак-Мангольф предоставила дамам беседовать  по  выбору  -  о
домашнем хозяйстве или о политике. Сама же с виду равнодушно следила  за
маневрами своей приятельницы Алисы Ланна и Терра.  Алиса  встала,  Терра
встретился с ней. Они не сели,  они  бродили.  Расстояние  между  обеими
группами - дам и мужчин - позволяло им на ходу обмениваться признаниями,
никто ничего толком не слышал; лишь когда они проходили  мимо,  долетало
какое-нибудь отдельное слово. Беллона не  доверяла  им,  хотя  выражение
лица у них было вполне корректное.
   - Вы довольны? Вы меня отхлестали, - сказал  Терра.  "Отхлестали",  -
услышала Беллона, и ее фантазия заработала за их спиной. -  Умоляю  вас,
не делайте ничего непоправимого! Я уже не говорю о том,  что  вы  очертя
голову бросаетесь навстречу собственному несчастью. Заклинаю  вас  всеми
силами, уцелевшими у меня от вашей неумолимой мстительности,  -  спасите
мою неудавшуюся жизнь, которая рушится подо мной.  Не  отворачивайте  от
меня ваше прелестное ушко, я еще никому не грозил самоубийством.
   - Сегодня вы весьма галантны. Поэтому я вас прощаю, хотя все то,  что
вы мне сказали, совершенно непозволительно.
   Теперь они проходили мимо группы мужчин. Толлебен в упор  смотрел  им
навстречу, стремясь помериться взглядом  с  Терра.  Однако  это  ему  не
удалось, как не удалось и встретить  взгляд  молодой  графини.  Те  двое
обособленно   и   неприступно   шли   своим   путем.   Раздраженный    и
обескураженный, Толлебен прислушался к тому, что говорил его шеф.
   Ланна, получивший, наконец, возможность вставить  слово,  рассказывал
анекдот об Эдуарде Седьмом. В  заключение  он  сообщил,  что  английский
король оказывает ему честь своей исключительной ненавистью. Рейхсканцлер
особенно  подчеркнул  это;  взгляд  у  него  был  патетический,  как   в
рейхстаге, когда он от  постамента  к  постаменту  обращался  к  Англии.
Правда, дочь ему не удалось обмануть.
   - Папа хочет пленить пангерманских  мещан,  -  отметила  она.  -  Вот
видите, - а я, по-вашему, не должна позаботиться о своем будущем? У меня
нет ни малейшего желания спуститься ниже. Вы знаете это.
   Теперь они попали  опять  в  поле  зрения  дам.  Белла  Кнак-Мангольф
поспешно отвела  взгляд;  придворные  дамы  Иерихов  и  Бейтин  даже  не
потрудились последовать ее примеру. Они обменивались  многозначительными
улыбками и закатывали глаза: "Здесь дело нечисто. Алиса Ланна обманывает
бедного Толлебена еще до свадьбы. А отец словно ослеп".
   - Господи боже мой! - воскликнула возмущенная Иерихов.
   - Quel  спектакль!  -  вторила  ей  старуха
Бейтин.
   Терра сделал вид, словно услышал невинную шутку.
   - То, что происходило между нами,  графиня,  было  непозволительно  с
самого первого дня. Теперь я раскаиваюсь единственно в том, что у меня в
свое время не хватило трезвого  эгоизма  и  я  не  скомпрометировал  вас
бесповоротно. Тогда вопрос о том,  спуститься  ли  ниже,  или  подняться
выше, не причинял бы в данную минуту никаких страданий ни вам,  ни  мне.
Двоюродный брат  Толлебена  был  бы  тогда  совершенно  напрасно  личным
адъютантом у его величества.
   "Скомпрометировал вас", - услышала Беллона и так  взволновалась,  что
ей с трудом удалось сохранить обычную манерную позу.
   - Да, надо сознаться, я никогда не думала, что в  день  помолвки  мне
придется выслушивать подобные речи, - заметила Алиса, повернув  назад  в
сторону мужчин.
   - Вы хотите надругаться над моей гибелью.
   Оба заставили себя принять светский вид, потому что Толлебен  смотрел
на них, - правда, украдкой и с  явным  намерением  пока  ничем  себя  не
тревожить. Он знал, чего хотел.  Сперва  отпраздновать  свадьбу,  а  там
стать господином и повелевать. В  кружке  мужчин  Ланна  убеждался,  что
перед ним ни более ни менее как второе правительство, у которого глаза и
уши во всех министерствах. Его подозрительный взгляд упал на  Мангольфа,
тот поспешно отвернулся и пошел навстречу тестю.  Кнак  явился  с  двумя
молодыми  людьми;  он  выступал  как  главнокомандующий  впереди   своей
гвардии. "Вы едите мой хлеб, вы и работаете на меня", -  говорил  каждый
его шаг. Ланна понял ясно: у него здесь нет ни одного настоящего друга.
   - Милый друг, - начал он ласково и весело, как всегда.
   - Допустим, вы без этого не можете жить, Алиса. Но зачем именно  этот
гроб повапленный? - спросил Терра умоляюще.
   - Вы мой друг,  -  сказала  она  примирительно,  -  вы  имеете  право
спрашивать. Я мысленно сделала смотр всем влиятельным людям в стране. Со
всяким другим мне пришлось бы еще хуже,  чем  с  гробом  повапленным.  А
потому устроимся в нем по-семейному.
   - И меня вы берете с собой? - дерзко спросил он.
   - Вы же сами сказали:  то,  что  мы  делали,  с  самого  начала  было
непозволительно. Предъявляйте свои права, я безоружна.
   Тут он беззвучно зарыдал; Беллона увидела это.
   - Боже милосердный, что с нами будет!
   Алиса еще владела собой.
   - Примем это так, как оно есть, - сказала она кротко. -  Ведь  каждый
из нас живет соизволеньем другого.
   Но теперь и ей пришлось сесть. Они сели на расстоянии друг от  друга,
оба смотрели в пространство и молчали.


   Для Ланна дело повернулось так, что  теперь  с  победой  над  Англией
поздравляли не его, а Кнака. Тассе  и  Кнак  вмиг  столковались.  "Ну-с?
Франция и Англия в одной ловушке! Результат хоть куда!" И Ланна  остался
в стороне. Тогда он занялся приемом вновь прибывающих гостей.
   - Он ничего не говорил об отмене смертной казни?.. -  шептал  за  его
спиной Кнак. - Не смейтесь, Тассе, я тоже смеялся. Но мой зять, помощник
статс-секретаря Мангольф, предостерегает от отмены, ведь это незаменимое
средство воздействия на людей. - На что Тассе уже открыто захохотал.
   - Гекерот, слышите? Пильниц, Фишер,  слышите?  Есть  такие  простаки,
которые рассуждают о воздействии на людей. Вот именно, о воздействии  на
людей. Ну, уж  этому  им  придется  поучиться  у  нас!  Как  зовут  того
депутата? Фамилия у него что-то не немецкая.
   - Терра, - сказал Кнак и с сомнением покачал головой.
   Молодые люди  из  свиты  Кнака  набросились  на  госпожу  Швертмейер,
оттеснив депутата от  его  обольстительной  жены.  Стройная  рыжеволосая