Алиса Ланна начала буйствовать.
   - Прямо буйствует, - кричала старуха Иерихов. - А с кем буйствует?  С
пьяной Блахфельдер!
   - C'est le fin de la  monde!    -
кричала старуха Бейтин.
   Но Алиса Ланна пробилась сквозь толпу мужчин и внезапно приняла такой
вид, словно и не знала никакой Блахфельдер. Без  намека  на  буйство,  с
самой  высокомерной  миной  подошла  она  к  госпоже  Мангольф,  которая
умышленно прошла мимо своего мужа и бросила ему как бы мимоходом:
   - Я теперь знаю наверно, что Алиса и Терра...
   - Меньше чем когда-либо, Беллона, - сказала Алиса и остановила ее  на
минутку. - Я даже благоразумнее тебя. Если бы я любила кого-нибудь, я бы
не вышла за него замуж в тот момент, когда  он  уже  на  вернем  пути  к
блестящей карьере, потому что в будущем неизбежны взаимные  упреки  либо
из-за карьеры, либо из-за любви. Скорей тогда, когда он был ничем.
   - Этот момент ты уже упустила, - ответила подруга.
   Публика из гостиных хлынула в галерею;  даже  самые  спаянные  группы
могущественных  богачей,  которые  старались  извлечь  друг   из   друга
какую-нибудь пользу, распались и  покинули  лощеный  паркет.  Упорно  не
расходились только те, что окружали Тассе. Они загородили одну из дверей
в буфет и перехватывали слуг с бокалами и бутылками.  Кнак  коленом  дал
пинка одному из лакеев. Он доставил себе это удовольствие, - ведь  лакей
служил  родовой  знати!  Развеселившийся  обер-адмирал  рассказывал   во
всеуслышание о своей встрече с английским коллегой.
   - Пейцтер говорит мне: "Фишер, дружище, ничто на свете  не  могло  бы
меня так порадовать, как если бы у нас с вами заварилась каша!" -  "Меня
тоже", - говорю я.  "Только  я  уж  пообломаю  тебе  паруса!"  -  кричит
Пейцтер... Фишер кричал громче, чем тогда Пейцтер. "Дружище, - кричу  я,
- а я огнеглотатель, затушу все твои машины!"
   Многие поспешили на шум из буфета,  все  весело  смеялись,  поднимали
бокалы,  выражали  одобрение.  Умилительная  простота  старого  морского
волка! Но тут Фишер заметил, что среди подошедших оказался и Ланна и что
он отпускает  какие-то  шуточки  своему  соседу,  некоему  Терра,  тому,
который носится со смертной казнью. От зорких, даже под  хмельком,  глаз
мнимого морского волка ничто не могло укрыться.
   - А потому за нашего глубокочтимого рейхсканцлера, ура! - закричал он
неожиданно так, что Ланна  пришлось  благодарить  и  принять  участие  в
происходящем. Правда, он наморщил  брови  и  строго  кивал  головой  при
каждом лозунге, который выкликали участники  шайки.  "Зависть  Англии  к
нашей торговле;  соглашение  превратит  нас  в  ландскнехтов;  мы  будем
рабами, если не будем строить суда сколько хотим; славянская  опасность;
исконный враг; желтая опасность..."
   - Вы забыли про моровую язву, падеж  скота...  -  сухо  добавил  член
верхней палаты фон Иерихов, засунув руки в карманы брюк.
   Ланна кивнул еще строже, в то время как Тассе и обер-адмирал чокались
со своими друзьями за конечную победу над всеми опасностями.
   У Кнака возникли сомнения, и он тихо сказал  могущественному  банкиру
Берберицу:
   - А как, в деловом отношении это желательно?
   Бербериц в ответ покачал головой.
   Кроме них,  протестовал  еще  кто-то  позади  Ланна,  правда,  только
шипеньем, так что протест остался незамеченным. Губиц всегда старался не
быть замеченным. Ланна наклонился,  и  присяжный  интриган  министерства
иностранных дел прошипел ему в ухо:
   - Никакая тонкая работа немыслима при вмешательстве таких грубиянов!
   - Это у  нас-то  тонкая  работа?  -  спросил  Ланна  глубоко  усталым
голосом.
   Но  действительный  тайный  советник  зашипел,  потрясая  в   воздухе
когтистой рукой:
   - Предотвращать, выслеживать и снова предотвращать!
   - Опять ваши индийские пассы, Губиц. Может быть, вы последний в своем
роде, - заметил Ланна.
   Вдруг, прорезая густой чад лозунгов, четко прозвучал громкий голос:
   - Господа, так как, наконец, твердо установлено, что  мы  рады  иметь
возможно больше врагов, я позволю  себе  настоятельно  указать  на  один
пробел. Россия еще не заключила союза  с  Великобританией.  Пробел  этот
может стать для нас роковым, о чем я и спешу напомнить.
   Драматическая  ирония;  многие  засмеялись,  словно   протрезвившись.
Депутат Швертмейер отошел подальше  от  говорившего.  Приспешники  Тассе
посмотрели  на  него,  прежде  чем  показать,  что  поняли.  Сам   Тассе
повернулся животом - кто-то поспешил отстраниться - и заявил внушительно
и веско:
   - Послушайте-ка, господин депутат Терра! Нам и не с такими,  как  вы,
случалось расправляться. И как  следует!  -  закричал  он  возмущенно  и
злобно.
   Вдруг оказалось, что депутат Терра тут ни при чем. Молча,  но  открыв
от страха рот, он старался положа руку на сердце доказать всем,  что  он
тут ни при чем.
   - Удивительный тип, - сказал кто-то вполголоса. - И вот кто вытесняет
Толлебена чуть ли не перед самой свадьбой.
   Кто это сказал - Кнак? Ланна оглянулся  и  обнаружил,  что  его  дочь
снова сидит подле Толлебена. Ни минуты покоя нигде, ни в чем! Они сидели
в буфете за столиком; раздраженный государственный деятель, изобразив на
лице самую веселую улыбку, поспешил помешать им. Но Тассе не зевал. Едва
Ланна сделал первый шаг,  Тассе  преградил  ему  путь,  сверкая  глазами
из-под опухших век.
   - Наш рейхсканцлер пока очень неплохо исполняет свои обязанности. Но,
к сожалению, его общество не всегда состоит из истинных немцев.
   - Жиды! - выкрикнул знаменитый Пильниц.
   Генерал Гекерот заскрежетал зубами.
   - Мы больше всего печемся о народных интересах, - заключил Тассе.
   Ланна, на которого все смотрели, решил отделаться шуткой.
   - Народные... как вы  сказали?  это  что  -  консервы,  что  ли?  Они
хранятся у вас в кладовой?
   Общий взрыв веселья, - но сверкание из-под  припухлых  век  говорило:
"На сей раз ты выдал себя. Это тебе  припомнится.  Когда-нибудь  сломишь
себе шею". Ланна  понял;  он  раньше  других  перестал  смеяться.  Хотел
показаться суровым, но едва  сумел  оградить  свой  престиж.  На  помощь
подоспел  его  друг,  старик  Иерихов;  длинный  и  тощий,  он  вплотную
придвинулся к толстому обер-адмиралу.