V{qh  о  крайней  необходимости вызова в Пекин  Ли  Хунчжана,  как
наиболее  опытного дипломата и государственного деятеля, имеющего,
к   тому   же,   обширную  практику  дипломатических  сношений   с
иностранцами, побывавшего в столицах  Европы Петербурге,  Берлине,
Париже,   Лондоне  и  лично  знающего  вершителей  политики   этих
государств.  Словом,  те знают, как внушить императрице  Цыси  эту
мысль.  Ли  Хунчжан,  а мы имеем определенную  уверенность,  будет
действовать   в  нужном  нам  направлении,  сумеет   покончить   с
восстанием  ихэтуаней  и  сохранит с  немалым  трудом  достигнутое
Россией  в  Маньчжурии.  Из  Петербурга  в  ближайшие  дни  срочно
направляется в Шанхай князь Ухтомский для встречи с Ли Хунчжаном и
соответствующих с ним бесед.


Рано  утром,  в  халате  и просторных штанах,  напялив  на  голову
чиновничью  шляпу с красной лентой, через северную калитку  миссии
выскользнул  он  в  темный  еще  проулочек  и  сразу  поспешил  на
Монгольскую  площадь. Здесь он побродил немного среди  сонных  еще
фанз, а затем через Цянь-мыньские ворота отправился в город. Схему
расположения  улиц  он  помнил хорошо, но и спешить  было  некуда.
Цзунли-ямынь располагался недалеко, да и чиновники собирались туда
едва ли не к полудню .
Несмотря  на  ранний час, на улицах было довольно много  солдат  в
форме,  с  четко  выделяющимися на  ней  белыми  кругами,  но  без
винтовок. Они собирались кучками по пять - десять человек и о чем-
то  оживленно  беседовали. Проходя мимо, Ивашников заметил  косые,
довольно  недружелюбные  взгляды на себя  и  начал  опасаться,  не
признали  ли  в  нем  иностранца, но потом  здраво  рассудил,  что
неприязнь скорее вызывает его чиновничья шляпа, однако снимать  её
не решился. Во-первых, обнаружилось бы, что коса его фальшивая,  и
во-вторых, эта шляпа должна была послужить ему как бы пропуском  в
Цзунли-ямынь.  Более  всего  боялся он  сфальшивить,  очутиться  в
ситуации,  которая  выдала  бы  его  незнание  местных  обычаев  в
мелочах,  скажем,  не  так обратиться, не так сделать  что-нибудь.
Поэтому  он и решил напустить на себя вид спесивый и неприступный.
Заважничав,  он  выпятил  грудь, походка его  стала  неторопливой,
глядел  он уже поверх голов, словом, почувствовал себя чиновником.
Как  гласит  пословица - придал Будде облик  Будды.  Еще  покружив
немного  по городу и несколько раз проверив, не следят ли за  ним,
Ивашников  решил,  что пора и за дело браться. Подойдя  к  Цзунли-
ямыню,  он уверенно поднялся на крыльцо и, не снисходя до вопросов
к  чиновничьей  мелочи, прошел анфиладой комнат в  левое  крыло  и
совершенно  как к себе домой толкнул дверь с табличкой  иероглифов
Тянь Цзин-цина. Тот был в комнате один и явно бездельничал.
- Вы секретарь господина министра Сюй Цзин-чэна по имени Тянь Цзин-
цин?  - вежливо спросил Ивашников, чтобы убедиться, что говорит  с
тем,  кем  надо. Впрочем, господин Покотилов довольно  подробно  и
точно  описал  нужного человека,  и словесный портрет  сходился  с
оригиналом.
- Да, это я, - спокойно ответил господин Тянь.
-  Я  от  господина  Покотилова, едва ли не прошептал   Ивашников,
памятую,  что не следует забывать, что  могут подслушать,  ведь  в
подобных местах в смутные времена и стены имеют уши.
Господин  Тянь  кивнул,  словно  давно  ожидал  подобного   гостя,
поднялся,  взял  свою шляпу и предложил прогуляться,  а  заодно  и
пообедать где-нибудь.
-  Нам  будет удобней поговорить в спокойной обстановке, - уже  на
улице  сказал  он. - Доброе дело, сделанное тайно,  ценится  вдвое
дороже.
- Приятно иметь дело с человеком, уверенным в своей правоте, - про
qea отметил Ивашников.
Его  новый  знакомый, изредка оглядываясь, не следят ли  за  ними,
провел Ивашникова на рынок "Восточное спокойствие", что совершенно
не  соответствовало действительности, и попросил хозяина одной  их
харчевен принести им поесть в отдельную комнату.
Дождавшись,  пока  хозяин  принесет тарелки  с  бобовым  творогом,
горячие  пирожки  с  овощной начинкой, жареной баранины  и  чайник
душистого чая, и удалится, господин Тянь  приветливо сказал уже по-
русски,  -  Путь  совершенного человека -  это  созидание,  но  не
вражда.  Я давно ждал посланца от господина Покотилова. Вы  с  ним
давно знакомы?
Ивашников   решил  поднять своё реноме и важно ответил,  -  Четыре
года  назад  мы  вместе с ним служили в дипломатической  миссии  в
Сеуле.
-  Вот  как,  -  удивился Тянь Цзин-цин. - И я его  знаю  примерно
столько  же. Мы познакомились в Петербурге, когда возник вопрос  о
строительстве   Китайской  восточной железной  дороги  и  господин
Покотилов  имел  долгие беседы с Сюй Цзи-чэном, тогда  посланником
Поднебесной империи в Петербурге.
Они  недолго помолчали, размышляя, как перейти к главной теме,  и,
наконец,    Ивашников  продолжил,  -  Господин  Покотилов   весьма
обеспокоен  развитием событий в Китае и считает,  что  создавшееся
положение может привести к катастрофе империи.
-   Что  однажды  родилось,  непременно  когда-нибудь  созреет,  -
философски  ответил  Тянь. - Мы пожинаем плоды  своей  собственной
слабости и нерешительности. Вот перед нами пример Японии. Они, как
и  мы,  пытались не пустить иностранцев, но уж если  увидели,  что
самоизоляция неизбежно ведет к упадку государства, экономической и
военной   слабости,  уж  если  перетерпели  бесцеремонный  обстрел
столицы  американскими пушками, то здраво решились на  обновление.
Мы же цепляемся за обветшалые догмы, латаем дыры...
-  Господин Покотилов искренне сочувствует вам и считает, что  для
облегчения  обновления Китая вам не следует изгонять  иностранцев.
Без  них Китай еще более закостенеет. Стремительный прогресс  идет
во  всех областях науки и техники, и только иностранцы могут прямо
сейчас  помочь  вам стать современной державой. Конечно  же,  этот
процесс болезненный, но все новое рождается в муках...
-  Это-то  понимают  все, но никто не желает  лишаться  доходов  и
привилегий.  Если  вчера сановники сонно купались  в  роскоши,  то
завтра обещает им весьма беспокойную жизнь.