подчас самой неожиданной. Эти соображения (плюс еще одно) и есть  основные
стимулы.
   Те, кто бывал в Малайе, заметили, что средний англичанин, приехавший  в
тропики, чтобы заработать  денег,  всегда  мечтает  уйти  на  покой.  Если
спросить его, как он себе  представляет  этот  покой,  он  нарисует  такую
картину: жизнь в сельской  местности  с  приличным  пейзажем  и  климатом,
простые развлечения (охота и рыбная ловля), свой садик,  близкие  по  духу
соседи, изредка - наезды в город и много свободного времени, чтобы  гулять
с  собакой.  Эта  отдаленная  перспектива  оказывается  стимулом,  который
заставляет многих европейцев всю жизнь работать в заморской стране  и  там
же умирать. И все это время европеец отмечает очевидную  леность  малайца,
часто осуждая его за это. Относительно примитивный народ,  малайцы  обычно
избегают  тяжелого  труда  и  предпочитают  карьеру   политиков,   солдат,
полицейских  или  шоферов.   Плантаторы   и   торговцы,   сравнивая   этих
незадачливых  работников  с  куда  более   трудолюбивыми   китайцами   или
индийцами, не раз печально вздохнут. Однако чего европеец никак  не  может
понять, так это то, что малаец (вкусы которого  очень  сходны  со  вкусами
самого европейца) от рождения располагает всеми возможностями  для  покоя,
ради обретения которых англичанин и работает. Малаец рождается в стране  с
приличным климатом и множеством рек, в стране,  где  еды  много,  а  жизнь
приятна. У него нет необходимости особо утомлять себя работой; деньги  ему
нужны разве что на кино и сигареты.  Иметь  велосипед  хорошо,  размышляет
малаец, однако лежать в тени еще лучше.
   Автор   книги   Бытия   добросовестно   перечислил   основные   стимулы
человеческой деятельности, не забыв упомянуть и  о  тяге  к  шалостям.  Из
всего этого только отождествление наготы с сексом не может претендовать на
универсальность.  У  грека,  например,  нагота  скорее  ассоциировалась  с
атлетизмом. Можно добавить, что и шалость понимается по-разному: запретное
не только соблазнительно, но и очень разнообразно.
   Однако дальнейшее развитие цивилизации уже на раннем  этапе  привело  к
возникновению нового  важного  стимула.  Речь  идет  о  статусе.  Проблема
статуса  становится  актуальной,  как  только  удовлетворяются  (хотя   бы
частично) прочие потребности человека. Эта проблема  так  важна,  что  она
накладывает отпечаток и на наше отношение к еде, красоте, знанию, сексу  и
шалостям. Есть две разновидности статуса: в одних случаях  он  основан  на
авторитете, в других - на богатстве. Комбинация того и  другого  возможна,
но все же это два разных понятия. Символы двух вариантов статуса  -  орден
"За  безупречную  службу"  и  автомобиль   "роллс-ройс".   В   странах   с
аристократическими традициями (например, в Британии) для достижения  особо
высокого  статуса  важны   такие   факторы,   как   служебное   положение,
происхождение, образование, атлетические способности и  отвага  в  бою.  В
странах, лишенных таких традиций (например, в США), можно  обойтись  особо
крупным капиталом и доходом. Миллионеры, награжденные "Крестом  Виктории",
встречаются  очень  редко,  и  рекорд  Томаса  Мора,  сумевшего  стать   и
сановником, и святым, скорее всего, останется непревзойденным.
   Как уже говорилось выше, такое явление, как  статус,  накладывает  свой
отпечаток на более древние и элементарные стимулы. Еда искателей статуса -
икра под шампанское. Красота олицетворяется особняком  (желательно,  чтобы
он стоял на крыше  небоскреба),  а  знание  есть  неустанная  болтовня  на
редкость информированного окружения. Секс изыскан, а шалости  таковы,  что
менее выдающимся людям и в голову не придет ничего подобного.
   Теоретически можно представить себе человека, который  лишен  стимулов,
поскольку у него уже все есть. Наверно, такие люди существуют, но много ли
их? Ведь тот, у кого есть богатство, мечтает об авторитете, а тому, у кого
есть авторитет, недостает богатства. Причина популярности Джона  Ф.Кеннеди
в том, что он обладал и тем и другим, да к тому же  прошел  действительную
военную службу. Конечно же, немногие люди  входят  в  эту  категорию;  все
остальные довольствуются  более  насущными  стимулами  на  низших  уровнях
бытия. Но динамическая энергия общества  складывается  именно  из  усилий,
которые мы прикладываем ради исполнения  желаний.  Общее  количество  этой
энергии равно сумме  наших  усилий  и  прямо  пропорционально  различию  в
авторитете и богатстве между  высшими  и  низшими  слоями  общества.  Наши
попытки уравнять все  статусы  приводят  к  уменьшению  общего  количества
энергии, и если эти попытки увенчаются полным успехом  (чего,  однако,  до
сих пор не произошло), то общая сумма нашей энергии станет равна нулю.
   Некоторые теоретики утверждают, что в идеальном обществе  гражданам  не
нужны будут никакие стимулы. Воспитанные надлежащим  образом,  люди  будут
трудиться, мыслить и изобретать ради общественной пользы и на благо  всего
человечества. Другие теоретики уверяют нас  (совершенно  безосновательно),
что   такое   общество   нежизнеспособно.   На   самом    деле    подобные
альтруистические сообщества людей существуют и в наши  дни;  появились  же
они несколько веков назад. Это  все  монастыри  мира  -  и  буддийские,  и
христианские, - никто не скажет,  что  этот  опыт  был  неудачным!  Однако
основное условие его успеха - отказ от секса, от  женщин.  Ведь,  если  не
считать змея, первой поддалась в райском саду действию стимула именно Ева.
Именно она впервые сделала усилие и заполучила мини-юбку и норковую  шубку
еще до того, как им с Адамом пришлось поменять место жительства. С тех пор
события разворачивались примерно в том же  духе.  Наедине  с  самим  собой
монах вполне может ограничиться созерцанием. Но если у него появится жена,
она сразу же потребует каких-то доказательств его любви. Как только у него
родятся дети, он захочет их  одеть,  накормить  и  дать  им  дорогостоящее
образование. Эти человеческие побуждения рождены не эгоизмом,  а  любовью.
Они крайне далеки от всего, чего следует  стыдиться,  и  у  нас  есть  все
основания с сомнением отнестись к любой модели общества,  исключающей  эти
побуждения. Монастыри, конечно, существуют,  но  если  бы  весь  мир  стал
монастырем, это означало бы преждевременный конец нашей цивилизации.
   Общество, состоящее из различных  слоев,  обычно  представляют  в  виде
пирамиды,  вверх  по  уступам   которой   карабкаются   люди.   Но   можно
воспользоваться другим сравнением и сказать, что люди в большинстве  своем
рождаются на неплодородном склоне горы и  потом  прилагают  все  старания,
чтобы перебраться оттуда в благодатную цветущую долину. Те усилия, что они
затрачивают  во  время  спуска,  заставляют  вращаться  водяные  колеса  и
динамо-машины, которые приводят в движение все общество. Если лишить людей
этих стимулов, они так и будут влачить  жалкое  существование  на  вершине
горы. Если же побуждения будут достаточно  сильными,  а  обстоятельства  -
подходящими, люди  благополучно  достигнут  желаемого,  проделав,  кстати,
немало полезного  по  пути.  Важно,  конечно,  по  каким  каналам  потечет
человеческая  энергия.  Когда  эти  каналы  узки,   но   пригодны,   люди,
прикладывая усилия, могут надеяться  на  успех,  и  в  этом  случае  будет
произведен максимум энергии - ко всеобщему благу. Если же каналы  чересчур