в лобных долях коры головного мозга; больные с поражениями лобных долей не
могут удержать задачу . Тем самым поведение этих больных не может
удовлетворять приведенному Марксову определению процесса труда. А как
известно, наибольшее морфологическое преобразование при переходе от
палеоантропа к Homo sapiens (неоантропу) совершилось именно в лобных долях,
преимущественно в передних верхних лобных формациях.

Пока думали, что речевое общение -- это только кодирование и декодирование
информации, управление им локализовали в участках мозга, управляющих
сенсорными и моторными аппаратами речи. Но теперь мы видим, что к речевым
механизмам мозга относятся и те его структуры, которые, преобразуя речь,
превращая ее в задачи, дирижируют всем поведением, в том числе и прежде
всего оттормаживая все не отвечающие задаче импульсы и мотивы.

Мы будем дальше тщательно, подробно рассматривать этот аспект теории речи и
вместе с тем теории человеческой деятельности. Здесь, предвосхищая
дальнейший ход изложения, достаточно сказать, что вторая сигнальная система
-- это стимулирование таких действий индивида, которые не диктуются его
собственной сенсорной сферой -- кинестетическим, слуховым, зрительным
анализаторами его головного мозга. Потому вторая сигнальная система и берет
свой исток в двигательной сфере (соответственно в лобных долях), что она
прежде всего должна осуществить торможение этих прямых побуждений и
поступков, чтобы возможно было заменять их поступками, которых не требовала
чувствительная сфера индивидуального организма.

Неправильно было бы полагать, что речевые функции локализованы
исключительно в тех новообразованиях, которые появляются в архитектонике
мозга только у Homo sapiens. Но без них эти функции неосуществимы.
Правильно утверждать иное: что только полный комплект всех структур,
имеющихся в мозге Homo sapiens, делает возможной речевую деятельность. У
семейства троглодитид не было этого полного комплекта. Детерминация их
жизнедеятельности лежала на первосигнальном уровне.

Примечания

Глава 3. Феномен человеческой речи

I. О речевых знаках

Возникновение человеческой речи -- одновременно и "вечная проблема" науки,
и проблема всегда остававшаяся в стороне от науки: на базе лингвистики,
психологии, археологии, этнографии, тем более спекулятивных рассуждений или
догадок, даже не намечалось основательного подступа к этой задаче.

Что время для такого подступа пришло, об этом свидетельствуют участившиеся
за последние два десятилетия и даже за последние годы серьезные попытки
зарубежных ученых открыть биологические основы, мозговые механизмы и
физиологические законы генезиса и осуществления речевой деятельности
(Пенфильд и Роберте, Леннеберг, Макнейл, Кант, Карини, Уошбарн и др.) .

Но недостаток, ограничивающий продвижение всех этих научных усилий, состоит
в том, что само явление речи рассматривается как некая константа, без
попытки расчленить ее на разные уровни становления (особенно в филогенезе)
и тем самым вне идеи развития. Между тем, как будет показано в настоящей
книге, вопрос не имеет решения, пока мы не выделим тот низший генетический
функциональный этап второй сигнальной системы, который должен быть прямо
выведен из общих биологических и физиологических основ высшей нервной
деятельности . Сейчас для нового этапа исследования проблемы возникновения
человеческой речи существует по меньшей мере четыре комплекса научных
знаний: 1) современное общее языкознание, в особенности же ответвившаяся от
него семиотика -- наука о знаках; 2) психолингвистика (или психология речи)
с ее революционизирующим воздействием на психологическую науку в целом; 3)
физиология второй сигнальной системы, нормальная и патологическая
нейропсихология речи; 4) эволюционная морфология мозга и органов речевой
деятельности. Этот перечень не следует понимать в том смысле, что
достаточно было бы свести воедино данные четыре комплекса знаний для
получения готового ответа. Такое их сопоставление всего лишь настоятельно
укажет на недостающие звенья.

С другой стороны, возобновление усилий в вопросе о времени, условиях,
причинах возникновения речи диктуется, как показано выше, неотложной
потребностью науки о происхождении человека -- проблемой начала истории.
Слишком долго тема о древнейших орудиях труда, даже тема о древнейших
религиозных или магических верованиях отодвигали на второй план тему о
древнейших стадиях речи. Вот пример. В разных местах книги А. Д. Сухова о
происхождении религии находим сосуществующие утверждения: 1) религиозные
верования зародились у палеоантропов около 200 тыс. лет назад, 2)
членораздельная речь возникла с появлением неоантропов, т. е. около 40 тыс.
лет назад^ . Видимо, по автору, не только нижнепалеолитические орудия, но и
религиозные обряды не нуждались в членораздельной речи.

Покойный археолог А. Я. Брюсов, наоборот, развивал представление, что даже
самые древнейшие каменные орудия палеолита необходимо подразумевали
сложившийся аппарат речевого общения людей: если бы они не объясняли один
другому способы изготовления этих орудий, не могло бы быть преемственности
техники между сменяющимися поколениями, значит, наличие речи -- и
достаточно развитой, чтобы описывать типы орудий, механические операции,
движения, -- было предпосылкой наличия орудий даже у питекантропов.
Вследствие этого А. Я. Брюсов решительно протестовал и против самого
понятия "обезьянолюди" , ибо существа с речью и всеми ее последствиями,
конечно же, были бы вполне людьми и нимало не обезьянами.

Однако действительно ли палеолитические орудия свидетельствуют о речевой
коммуникации? Чтобы ответить на этот вопрос, археологам и всем занимающимся
вопросами доисторического прошлого следовало бы учесть многочисленные
данные и результаты современной психологии научения, психологии труда (в
том числе ее раздел об автоматизации и деавтоматизации действий) и
психологии речи. Мы увидим в дальнейшем, что научение путем показа, вернее,
перенимание навыков посредством прямого подражания действиям -- вполне
достаточный механизм для объяснения преемственности палеолитической