может быть затушевана, наконец, еле выражена. Представляется вероятным, что
эта редукция изобразительности отражает возвратное превращение последней в
первичные знаки, т. е. уже "отрицание отрицания отрицания", что
наблюдается, например, в истории некоторых видов письма.

Е. Я. Басин убедительно возражает семиотикам, делящим иконические знаки на
материальные и идеальные (духовные). Последние требуют другого термина и
понятия, не изображение, а образ. Психологическое понятие образа снова и
снова поставит перед нами дилемму: что первичнее -- слово или образ? К ней
мы вернемся позже. Пока речь идет только о материальных изображениях. Ни
одно животное никогда ничего не изобразило. Имеется в виду, конечно, не
простая непроизвольная имитация действий -- явление физиологическое, не
относящееся к проблеме знаков (см. гл. 5), но создание каких-либо хоть
самых примитивных подобий реальных предметов, не обладающих иной функцией,
как быть подобием. Зоопсихологи не наблюдали чего-либо вроде элементарных
кукол или палеолитических изображений животных или людей (объемных или на
плоскости). Они не видели также, чтобы обезьяна движением рук показала
контур какого-либо предмета, его ширину или высоту.

Специфическая для человека способность изображения имеет диапазон от
крайнего богатства воспроизведенных признаков (чучело, макет, муляж) до
крайней бедности, т. е. от реализма до схематичности. Как известно,
современные алфавиты и иероглифы восходят к пиктографическому письму --
графическим изображениям, бесконечное и ускоряющееся воспроизведение
которых требовало все большей схематизации, пока связь с образом совсем или
почти совсем не утратилась; буквы стали в один ряд с фонемами (не знаками,
а материалом знаков). Но широчайшим образом развились и разветвились виды
изображений -- скульптурные и графические, планы и чертежи, оттиски и
реконструкции, индивидуальные отражения и обобщенные аллегорические
символы. Все они имеют то свойство, которого нет у первичных речевых
знаков: сходство с обозначаемым предметом. Это свойство -- отрицание
исходной характеристики знака как мотивированного полным отсутствием иной
связи с предметом, кроме знаковой функции, -- отсутствием сходства и
причастности. Изображение как бы "декодирует" речевой знак.

II. Теорема Декарта

О "Декартовой пропасти" здесь надо сказать несколько слов, так как это
поможет читателю понять весь замысел данной книги. Хотя у Декарта были
гиганты предтечи -- Коперник и Бруно, Бэкон и Галилей, Везалий и Гарвей,
все же именно Декарт заложил основу всего последующего движения наук о
природе . И в то же время именно Декарт противопоставил науке о природе
нечто несводимое к ней: разумную душу, т. е. мышление и эмоции человека.
Ссылаясь на недостаток знаний своего времени для реконструкции
действительной истории появления человека, Декарт допускал, что после
животных были созданы неодухотворенные люди, по своей физиологической
природе подобные животным, а следующей ступенью было придание этим
существам мыслящей души. Указанные промежуточные неодухотворенные люди
строением тела уже вполне подобны человеку. Но ими управляет рефлекторный
автоматизм, весьма совершенный. Природа его чисто материальна. Вся
совокупность действий, производимых животными и этими предками людей,
лишенными души, не требует присутствия духовного начала, всецело
принадлежит области механических и физических явлений.

Движущая сила тут -- теплота от сгорания питающих веществ. Со всей
изобретательностью, возможной на уровне знаний XVII в., Декарт разработал
физиологические объяснения дыхания, кровообращения, пищеварения и, что
особенно важно, реакций нервной системы. К явлениям живой машины Декарт
отнес зрительные образы, бессознательную память, невольное подражание.
Декарт убежден, что в конечном счете для объяснения всех действий животного
(в том числе и внешне подобного человеку) науке не понадобится прибегать к
понятию "души".

Слово "душа" у Декарта в сущности равнозначно слову "икс": у человека к
телу присоединено нечто, не сводимое к материальной природе, -- мышление,
выражающееся в способности выбора, следовательно, в свободе, что означает
способность отменять в теле человека природный автоматизм. Этот "икс",
"душу" Декарт локализует в головном мозге человека, даже ищет для него там
специальную железу. Но тщетно ставит он перед собой вопрос о характере
связи души с телом. Впрочем, к концу жизни он близко подошел к тому ответу,
который, по-видимому, уточняет пропасть и связь между телесной (природной)
и духовной субстанцией в человеке. Это -- одновременно и материальное, и
идеальное явление речи. Когда в 1649 г. английский ученый Г. Морус
обратился к Декарту с просьбой объяснить связь души с телом, Декарт в ответ
писал: "Никогда не было наблюдаемо, чтобы какое-либо животное достигло
такой степени совершенства, чтоб иметь настоящий язык, т. е. показывать
голосом или другими знаками что-либо такое, что могло бы быть отнесено
исключительно к мысли, а не к естественному движению. Слово есть
единственный знак и единственное верное свидетельство мысли, скрытой и
заключенной в теле. Но все люди, даже самые глупые и самые безумные, даже
те, которые лишены органов языка и слова, пользуются знаками, тогда как
животные ничего подобного не делают, и в этом истинное различие человека от
животного" .

Оставалось дойти до вопроса: может быть, не слово продукт мысли, а
наоборот? В наши дни об этом спорит весь мир лингвистов-теоретиков, логиков
и психологов. Сегодня мы знаем, что в мозге человека нет центра или зоны
мысли, а вот центры или зоны речи действительно есть -- в левом полушарии,
в верхней и нижней лобной доле, в височной, на стыках последней с теменной
и затылочной. По мнению некоторых неврологов, они в сущности являются
такими же крошечными, с орешек, какой рисовалась Декарту гипотетическая
"железа", где он локализовал разумную душу, хотя расположены не внутри
головного мозга, а в коре. Но они, как и рисовалось Декарту, будучи связаны
прямо или косвенно со всеми центрами коры и с многими нижележащими отделами
мозга, могут оказывать решающее воздействие на их деятельность. Как видим,
"железа" Декарта по крайней мере не более фантастична, чем его другие
анатомо-физиологические превентивные реконструкции. Это так, если только
"душа" восходит к речи. Провидчески звучат слова Декарта: "...в этом (в
пользовании знаками. -- Б. Ф.) истинное различие человека от животного". Но
Декарт сам не мог еще понять и развить свое провидение. От него в