подобной ткацкому навою, да так, что вся коллегия содрогнулась и закачалась.
Но Фауст погрозил ему пальцем, и тогда он тоже вышел в дверь, и доктор Фауст
закончил свою лекцию, чему все студенты очень обрадовались и уже не  просили
его впредь о подобных зрелищах, так как убедились, как это опасно {3}.

52
   Доктор Фауст хочет заново обнародовать все потерянные комедии Теренция
                                  и Плавта

     Спустя некоторое  время  после  того,  как  в  университете  состоялось
присуждение ученых степеней и некоторые лица были сделаны магистрами,  среди
философов зашел разговор  о  пользе  латинских  комедий  писателя  Теренция,
уроженца Карфагена в Африке. Теренций, говорили они, должен стать достоянием
школы и читаться юношеству не только  ради  латинского  языка  и  прекрасных
поучений и сентенций, но также потому, что он верно и метко обрисовал все на
свете сословия и их хороших и дурных представителей, со всеми их свойствами,
да так, словно он проник в человеческое сердце  и  разведал,  подобно  богу,
душу и помыслы каждого. Это признает всякий, кто правильно читает и понимает
этого поэта. И что еще удивительнее, из этих комедий видно, что в те времена
и люди были так же устроены, и нравы  были  такими  же,  как  это  и  теперь
ведется на свете, хотя они были написаны за несколько столетий до  рождества
Христова. Достойно только сожаления, что большинство этих комедий  и  притом
лучшие из них,  всего  сто  восемь,  столь  печальным  образом  погибли  при
кораблекрушении, пропали и исчезли, чем сам Теренций был огорчен до  смерти,
как о том рассказывает Авзоний.
     Подобное же несчастье произошло, говорили  они,  и  с  Плавтом,  чтение
которого в школах по тем же причинам не  менее  полезно  и  необходимо,  чем
чтение Теренция. Около сорока одной или более комедий потеряно,  потому  что
они были плачевным образом попорчены водой или огнем.
     Доктор Фауст долго слушал эту беседу и смог лучше и больше порассказать
об обоих поэтах, чем все присутствующее, привел также  несколько  прекрасных
изречений и сентенций из утраченных комедий. Все  этому  очень  удивились  v
спросили его, откуда он знает,  что  стояло  в  этих  комедbях.  На  это  он
заметил, что они вовсе не пропали и не погибли, как это думают,  и  если  бы
это было для него безопасно и не  осердились  на  него  теологи,  во  мнении
которых он и так невысоко стоит, то  все  потерянные  или  испорченные,  все
равно какие тексты обоих поэтов он с легкостью может  извлечь  на  свет,  но
только на несколько часов. Если же они хотели бы иметь их или  сохранить  на
более продолжительное время, то пусть посадят побольше студентов, нотариусов
и писцов и прикажут им немедленно все переписать;  тогда  они  имели  бы  их
всегда под рукой и могли бы впредь читать эти тексты не хуже, чем они читают
те, которые имеются сейчас.
     Обо всем том доложили  господам  теологам  и  самым  высокопоставленным
членам совета, которые в то  время  присутствовали,  но  в  ответ  ему  было
сказано: ежели он не хочет или не может  доставить  сюда  эти  книги,  чтобы
можно было честным образом сохранить их и понемногу ими пользоваться, то его
предложение не может быть принято, ибо и без того достаточно есть авторов  и
хороших книг,  по  которым  юношество  может  и  должно  изучать  хороший  и
правильный латинский язык, и  сверх  того  можно  опасаться,  что  злой  дух
примешает в новооткрытые книги свою отраву и губительные  примеры,  так  что
это будет служить к ущербу, а не на пользу.
     Вот по какой причине и посейчас еще мы имеем только те комедии Теренция
и Плавта, что и прежде, потерянные же  остаются  там,  куда  их  утащил  или
спрятал нечистый, а доктор Фауст так и не мог  показать  на  этот  раз  свое
искусство {4}.

53
    Другая история о том, как доктор Фауст неожиданно явился на пирушку

     Есть на улице Слесарей в Эрфурте один дом, по прозванию "Якорь".  В  то
время в нем проживал один  тамошний  дворянин,  имя  которого  по  некоторым
причинам не может быть названо {5} и с которым доктор Фауст  большей  частью
проводил время пока был в Эрфурте и много учинял  и  устраивал  удивительных
шуток и развлечений, особенно когда тот собирал у себя компанию (что  бывало
почти каждый день) и желал потешиться.
     Случилось однажды, что  этот  дворянин  позвал  к  ужину  много  добрых
друзей, а  названный  Фауст  как  раз  находился  не  здесь,  а  в  Праге  у
императора. Когда же молодые люди, развеселившись в гостях у  своего  друга,
стали настойчиво высказывать желание и  охоту  увидеть  у  себя  Фауста,  то
хозяин объяснил им, что Фауст не может явиться, так как находится далеко,  а
именно в Праге. Тут они ненадолго оставили  об  этом  толковать,  но  вскоре
стали еще пуще желать его прихода, а один из них, шутя, позвал его по  имени
и попросил, чтобы он явился к ним и не бросал честную компанию.
     В это время кто-то сильно постучал во  входную  дверь.  Слуга  бежит  к
окну, глядит, спрашивает: "Кто там?". Стоит доктор Фауст у двери, держит  за
повод коня, словно сейчас только слез, спрашивает слугу: разве тот не  узнал
его? Его ведь звали.
     Слуга, прежде чем открыть, бежит к господину, докладывает: Фауст стоит,
мол, у двери, это он стучал.
     Дворянин, находившийся в комнате, говорит слуге:  верно,  он  ослышался
или обознался; ему хорошо известно, где обретается Фауст, он не может сейчас
быть у двери. Слова его успокоили слугу.
     Между тем стучит Фауст еще раз. Тогда сам хозяин выглянул наперед слуги
в окно, видит, и впрямь Фауст. Сейчас  же  ему  отворяют  дверь,  приветливо
встречают. Хозяйский сын просит его пройти вместе  с  отцом  к  гостям,  сам
берет его лошадь и велит задать ей вдоволь корма. Однако, как далее следует,
не мог он этого выполнить.
     Как только Фауст вошел к гостям, его  прекрасно  принимают,  сажают  за
стол, и хозяин спрашивает, как это он воротился так скоро.
     Фауст отвечает: "Это у меня такой добрый конь. Раз  господа  гости  так
сильно пожелали меня видеть и позвали к себе, решил я им  угодить  и  к  ним
явиться, хоть и не могу я долго здесь оставаться и еще до утра должен быть в
Праге".
     После этого предложили они ему есть и пили вволю за его здоровье,  пока
добрый хмель не ударил ему в голову. Тут стал он учинять с ними свои  шутки.
Спрашивает, не хотят ли они отведать заморского вина.  Они  отвечают:  "Да".
Тогда он снова спрашивает: "Какого же? Греческого,  мальвазии,  французского
или испанского?". Один, смеясь, отвечает, что все  одинаково  хороши.  Тогда
Фауст велит принести бурав, сверлит по краям  доски  стола  одну  за  другой
четыре дыры, затыкает их колышками, как обыкновенно втыкают в  бочку  втулку