или кран, велит принести ему несколько чистых стаканов, потом вытаскивает по
очереди колышки, и из сухой доски, словно из  четырех  бочек,  льет  каждому
вино, какое из вышеназванных он потребует. Гостей это  очень  позабавило,  и
были они весьма довольны {6}.
     Тем временем приходит хозяйский сын и говорит:  "Господин  доктор,  ваш
конь жрет как бешеный. Скорее  десять  или  двадцать  коней  накормишь,  чем
вашего одного. Уже проглотил он два воза сена, а сам стоит и смотрит, где бы
найти еще". Тут засмеялся не только Фауст, а все, кто это услышал. Но  когда
хозяйский сын сказал: "Я  хочу  выполнить  свое  обещание  и  накормить  его
досыта, хотя бы мне пришлось несколько мальтеров ему отвесить", - Фауст  ему
отвечал: пусть он это бросит, конь довольно уже получил корма на ночь,  ведь
он не наестся досыта, если даже сожрет у него весь овес на корню.
     На самом же деле  это  был  его  дух  Мефостофиль,  который,  как  выше
сказано, по временам превращался в  крылатого  коня,  такого,  как  Пегас  у
поэтов, если Фауст собирался куда-нибудь быстрехонько перенестись.
     В этих и подобных забавах провели они вечер, до полуночи. Тут  испустил
Фаустов конь столь громкое ржанье, что его на весь дом было слышно. "Ну, мне
пора", - сказал Фауст и хотел распрощаться, но они стали  его  удерживать  и
просить, чтобы он остался с ними еще немного. Тогда завязал он узел на своем
кушаке и согласился провести с ними еще часок.
     Когда время прошло, опять конь его громко заржал; тут он снова собрался
идти, но, тронутый просьбами собравшихся, остался еще на час и снова завязал
узел на кушаке. Когда же и этот час пролетел и его конь в третий раз заржал,
больше уже не захотел он оставаться и не дал себя  удержать,  распрощался  с
ними и сказал, что должен тотчас же идти.
     Тут они проводили его до дверей, вывели его лошадь, он  сел  на  нее  и
поскакал вдоль по Слесарной улице. Но едва миновал три или четыре дома,  как
взмыл его конь вместе с ним в небеса, так что те,  кто  смотрел  ему  вслед,
вскоре потеряли его из виду.
     Под утро Фауст вернулся в  Прагу,  устроил  здесь  свои  дела  и  через
несколько  недель,  когда  возвратился  домой,  он   привез   с   собой   от
императорского двора много бумаг и новых известий {7}.

54
                     Как доктор Фауст сам задал пирушку

     Когда доктор Фауст воротился домой из Праги, привезя с собою  множество
великолепных  подарков  от  пребывавших  тогда   при   императорском   дворе
австрийских господ и  других  князей  и  графов,  вспомнил  он  и  о  доброй
компании, вызвавшей его из Праги в "Якорь". По сердцу пришлись ему их речи и
веселое общество. И вот, чтобы ближе сойтись с теми из них, кого  он  раньше
мало знал, и завести с ними более близкое знакомство, показав им в то  время
свою признательность, пригласил он их всех  вместе  в  дом,  который  снимал
неподалеку от большой университетской коллегии в Эрфурте, что у св. Михаила.
     Все они явились с удовольствием, не столько ради еды и питья, сколько в
надежде снова увидеть его чудесные проделки, как это бывало.
     И вот, когда они пришли и явились к нему один за другим, то не  увидели
они ни огня, ни дыма, ни еды, ни питья и ровным счетом ничего, но не  подали
вида, были веселы и думали: хозяин их сам знает, как ублаготворить гостей.
     Когда все уже собрались, просит Фауст дорогих гостей не скучать, а пока
он прикажет немедля накрывать и подавать на стол. После  этого  постучал  он
ножом по столу. Тут входит некто, как если бы  это  был  слуга,  спрашивает:
"Господин, что вам угодно?". Доктор Фауст спрашивает его: "Скажи,  сколь  ты
проворен?". Тот отвечает: "Я быстр как стрела". "О нет, - говорит  Фауст,  -
ты мне не годишься. Ступай, откуда пришел".
     Немного погодя стукнул он снова ножом по столу,  входит  другой  слуга,
спрашивает: "Чего изволите?". Фауст ему говорит: "Сколь ты  проворен?".  Тот
отвечает: "Я быстр как ветер". "Это уже кое-что, - говорит Фауст, - только и
ты мне не подходишь, поди прочь, откуда пришел".
     Еще спустя немного стучит Фауст в третий раз по столу,  входит  третий,
огляделся с угрюмым видом, спрашивает: "Что от меня надобно?". Доктор  Фауст
отвечает: "Скажи мне, каково твое проворство, тогда услышишь, что тебе  надо
делать". Тот отвечает: "Я быстр как мысли человеческие". "Вот это  дело!"  -
говорит Фауст, встает с  места,  идет  с  ним,  посылает  его  и  наказывает
принести и доставить ему яств  и  пития,  чтобы  мог  он  наилучшим  образом
попотчевать дорогих гостей. Сделав это, вернулся он к гостям, велел  обнести
их водой и всем сесть за стол {8}.
     Как только они уселись, является его проворнейший слуга вместе с  двумя
другими, вносят они девять блюд или мисок, по три зараз, аккуратно  накрытые
крышками, как это принято при дворе, ставят их  на  стол,  и  оказались  там
самые лучшие яства из дичины, птицы, рыбы, овощей,  паштетов  и  из  разного
домашнего скота, приготовленные самым изысканным образом. И таких яств  было
множество, а всего тридцать шесть  блюд  или  перемен,  не  считая  фруктов,
конфет, пирогов и других лакомств, поданных на десерт. А все кубки,  стаканы
и чаши ставились на стол пустыми, и, когда кто-нибудь хотел пить, Фауст  его
вопрошал, какого вина или пива ему желательно, и как только тот называл свое
желание, Фауст выставлял за окно посуду для вина, и  во  мгновенье  ока  она
наполнялась этим напитком, прохладным, словно сейчас только из погреба.
     Между тем были приготовлены всевозможные  музыкальные  инструменты,  на
которых один из слуг умел играть столь  отменно,  что  ни  один  человек  не
слышал в жизни ничего столь приятного; слуга этот мог даже делать  так,  что
множество  инструментов  играло  одновременно,  как-то:  лютни,   органчики,
флейты, арфы, рожки, трубы, а люди видели только его одного {9}. В общем  не
было недостатка ни в чем, что доставляет Удовольствие, и не было никого, кто
мог бы еще чего-либо пожелать. И так провели они почти  всю  ночь,  пока  не
наступило ясное утро, когда Фауст всех отпустил по домам.

55
       Как один монах хотел обратить доктора Фауста на путь праведный

     Вскоре слухи о докторе Фаусте и его удивительных похождениях разнеслись
не только по городу Эрфурту, где он обосновался и  натворил  много  подобных
проделок, но и далеко по стране. А потому много лиц из дворянского звания  и
юных рыцарей приезжали к нему в  Эрфурт  из  соседних  княжеств  и  графских
дворов и заводили с ним знакомство с тем, чтобы увидеть или услышать от него
что-либо чудесное, о чем они нынче или завтра могли порассказать. И  столько
их стекалось к нему  для  этой  цели,  что  некоторые  разумные  люди  стали
опасаться, как бы это не ввело в искушение незрелую молодежь и иные из  них,
совратившись, не приохотились бы к  чернокнижию,  потому  что  все  это  они
считали забавой и развлечением, не разумея, что это грозит их душе.  Поэтому