И все-таки, когда Дидье нет рядом со мной, меня не  оставляют  тревоги.  Его
жизнь как бы держит в страхе и трепете мою собственную жизнь, но  стоит  мне
увидеть Дидье, как все опасения исчезают, а горькие мысли улетучиваются.  Да
что тут говорить! Я его  люблю,  чувствую,  что  он  принадлежит  мне,  а  я
безраздельно принадлежу ему. Я вижу, что он вылитый я, да, он похож на  меня
гораздо больше, чем на свою бедняжку мать,  и  чем  определеннее  проступают
его черты и характер, тем труднее мне найти в нем  то,  что  напоминает  ее;
видимо,  материнским  качествам  так  и  не  суждено   проявиться.   Вопреки
установленному  закону,  согласно  которому  мальчики  наследуют  от  матери
гораздо больше, чем девочки, мой сын будет со временем  вылитый  отец,  если
станет развиваться в том же направлении, что сейчас. Уже сегодня  я  замечаю
в нем отцовскую  вялость  и  угловатую  застенчивость  -  таким,  по  словам
матушки, я был в детстве. У Дидье те же горячие  порывы,  которые  понуждали
матушку прощать меня и нежно любить, несмотря ни на что. В этом  году  Дидье
впервые заметил, что я существую в его  жизни.  Поначалу  он  дичился  меня,
теперь же улыбается и даже немного болтает  со  мной.  От  его  младенческих
улыбок и лепета все внутри сжимается, а когда  на  прогулке  он  протягивает
мне руку, сердце мое переполняется такой благодарностью  к  нему,  что  я  с
трудом прячу навернувшиеся слезы.
     Но полно, не хочу, чтоб ты и меня почел за ребенка. Я написал  тебе  об
этом, дабы ты не удивлялся тому, что ни о  каких  планах  на  будущее  я  не
желаю слушать. Да, да, друг мой, не надо со мной говорить ни о любви,  ни  о
браке. В душе моей не так много счастья, чтобы  поделиться  им  с  женщиной,
которая заново войдет в мою жизнь. Этой жизни и без того  едва  хватает  для
исполнения моего долга, для того, чтобы окружить заботой  Дидье,  матушку  и
тебя. А если прибавить  ко  всему  жажду  знания,  которая  порою  буквально
снедает мне душу, то где же взять время, чтобы разнообразить  досуг  молодой
женщине, которая захочет счастья и веселья?! Нет, нет, об этом  не  стоит  и
думать, и если мысли об одиночестве, случается, страшат меня, ты помоги  мне
дожить до того часа, когда я полностью смирюсь с ними. Это может  затянуться
на несколько лет, и твоя дружба поможет их скоротать. Не отнимай ее у  меня,
будь  снисходителен  к  моим  недостаткам   и   великодушно   принимай   мои
чистосердечные признания.
     Матушка с мадемуазель де Сен-Жене, наверное, уже уехали в Севаль, и  ты
их проводил. Если матушка станет обо мне  тревожиться,  скажи,  что  получил
мое письмо и что я еще в Нормандии".


VIII

     В  тот  же  самый  день,  когда  маркиз  писал  это  послание  герцогу,
мадемуазель  де  Сен-Жене  сочиняла  письмо  сестре,  где   по-своему   тоже
описывала край, в котором теперь жила.

                                               "Севаль, через Шамбон (Крез),
                                                                  1 мая 1845

     Вот мы и в деревне, сестрица! Это сущий рай. Замок  старый,  небольшой,
но  довольно  живописный,  и  все  в  нем  отлично  устроено   для   отдыха.
Просторный, немного запущенный парк, разбитый, слава богу, не на  английский
манер. В нем полно красивых старых деревьев в плюще и  вольно  растут  дикие
травы. Прелестное место! Даже  при  новом  разграничении  департаментов  это
Овернь, но совсем близко  от  бывших  пределов  Марша,  в  миле  от  городка
Шамбон, через который пролегает дорога к замку. Городок  этот  очень  удачно
расположен. Въезжаешь  в  него  по  отлогой  горе  или,  вернее,  по  склону
довольно глубокого  оврага,  потому  что  гор  здесь,  строго  говоря,  нет.
Оставляешь позади плоскогорье, где на тощей сырой земле  растут  низкорослые
деревца и высокий кустарник, и  спускаешься  в  длинное  извилистое  ущелье,
которое местами так расползается в  ширину,  что  кажется  долиной.  На  дне
этого ущелья,  которое  скоро  разветвляется,  текут  настоящие  хрустальные
реки; они не судоходные  и  вообще,  пожалуй,  не  реки,  а  горные  потоки,
которые быстро несут свои пенистые воды,  при  этом  совершенно  безопасные.
Мне, привыкшей к нашим широким равнинам и большим рекам в  плоских  берегах,
всюду мерещатся пропасти и горы;  маркиза  же,  видавшая  Альпы  и  Пиренеи,
смеется надо мной и говорит, что все это  миниатюрно,  как  ваза  на  столе.
Поэтому, дабы не ввести тебя в  заблуждение,  я  не  стану  продолжать  свое
восторженное описание, однако маркизе, довольно равнодушной  к  природе,  не
удастся умерить мое восхищение тем, на что я все время смотрю.
     Это край листвы  и  трав,  вечнозеленая  колыбель,  колеблемая  ветром.
Река, бегущая по оврагу, зовется Вуэзой  и,  сливаясь  в  Шамбоне  с  речкой
Тардой,   принимает   название   Шар,   которая   в   первой    же    долине
переименовывается во всем известную Шер. Мне  же  больше  нравится  название
Шарна мягких рессорах, катит воды по  отлогому  склону,  и  ничто  не  в  силах
нарушить их безмятежного  течения.  Дорога  тоже  гладкая,  песчаная,  точно
садовая аллея; она окаймлена величавыми буками, а меж  их  стволами  сквозят
настоящие луга, напоминающие  в  это  время  года  пестрые  ковры.  Как  это
красиво, дорогая! Не то что наши искусственные  газоны,  где  растет  всегда
одно и то же, а куртины тянутся правильными рядами. Здесь ноги  топчут  два,
а то и три слоя мягкой земли, поросшей мхом, тростником,  ирисами  и  самыми
различными травами и цветами,  одни  красивее  других:  тут  и  водосборы  и
незабудки - чего только нет!  Все,  что  душе  угодно,  и  все  растет  безо
всякого присмотра, появляясь аа свет каждый год. Землю тут  не  перепахивают
каждые три-четыре года, не ворошат  корни  растений  и  не  затевают  чистку
почвы, как того вечно требует наша ленивая  земля.  Больше  того:  ее  часто
вообще не возделывают или возделывают  плохо;  оттого,  видно,  на  пустошах
весело буйствует природа, цветя привольно и дико. То и  дело  цепляешься  за
разросшийся терновник и чертополох с такими широкими, жесткими и  причудливо
вырезанными  листьями,  что  удивительной  своей  формой  и   рисунком   они
напоминают тропические растения.
     ______________
     
     Проехав долину (я пишу о вчерашнем дне), мы стали подыматься в гору  по
обрывистей дороге. Было влажно, туманно и красиво.  Я  попросила  позволения
выйти иэ экипажа и с пятисот-шестисотфутовой высоты  принялась  разглядывать
зеленый овраг. Внизу, в отдалении,  по  берегу  реки  жались  друг  к  другу
деревья, а деревенские мельницы и  шлюзы  наполняли  воздух  мерным,  глухим
шумом, и к  их  гудению  примешивались  звуки  неизвестно  откуда  взявшейся
волынки, которая без конца  повторяла  наивный  мотив.  Шедший  передо  мной