крестьянин стал петь, верно вторя мотиву, словно решил  помочь  деревенскому
волынщику довести песенку до конца. Ее слова, лишенные рифмы и  смысла,  так
поразили меня, что я решила тебе их написать:

                            Скалы мои твердые!
                            Нет, ни солнцу ясному,
                            Даже белу месяцу
                            Вас не растопить.
                            А полюбит парень,
                            Горю нет конца.

     В этих крестьянских песнях  есть  неизъяснимое  очарование,  и  музыка,
безыскусная  как  стихи,  столь  же  очаровательна,  чаще  всего   грустная,
навевающая грезы. Даже я, которой можно мечтать только урывками,  ибо  время
мое  мне  не  принадлежит,  была  так  поражена  этой  песенкой,  что  стала
раздумывать, отчего это "даже белу  месяцу"  не  растопить  эти  скалы;  все
потому, что и ночью и днем печаль влюбленного парня тяжела, как его скалы.
     На самой  вершине  горы,  ощеренной  этими  твердыми  скалами  (маркиза
сказала, что они  не  больше  песчинок,  но  я  отродясь  не  видела  такого
прекрасного песка), мы выехали на тропу, которая была  еще  уже  дороги,  и,
мигом вставив позади лесистые склоны, подъехали  к  замку.  Отсюда  он  весь
скрыт разросшимися деревьями и кажется не очень величественным, но зато  как
на ладони виден живописный овраг, который только что миновали.
     Снова  обводишь  глазами  его   крытые   скалистые   склоны,   поросшие
кустарником,  речку  с  деревьями  над  водой,  луга,  мельницы,  извилистую
теснину, где  она  струится  меж  берегов,  которые  становятся  все  уже  и
обрывистее. В  парке  бьет  источник,  который  потом,  срываясь  со  скалы,
разбивается на тысячу брызг. В саду полно цветов,  на  скотном  дворе  много
животных,  за  которыми  мне  можно  ухаживать.  У  меня  чудесная  комната,
уединенная, с красивым видом. Самое просторное помещение  в  замке  отведено
под  библиотеку.  Гостиная  маркизы  своим   расположением   и   обстановкой
напоминает парижскую; она только, пожалуй, шире,  в  ней  больше  воздуха  и
легче дышать. Наконец-то мне стало  хорошо  и  спокойно,  наконец  я  ожила!
Подымаюсь на рассвете; маркиза, слава богу, встает  тут  не  раньше,  чем  в
Париже, так что, пока она спит, досуг свой я буду проводить  самым  приятным
образом. Собираюсь вволю гулять, писать тебе письма  и  думать  о  вас!  Как
жаль, что здесь нет наших малышей Лили или Шарло - вот бы  погуляли  вместе,
а  я  заодно  познакомила  бы  их  с  деревенской  жизнью.   Привязаться   к
крестьянским детишкам, которых часто встречаю, никак не  удается.  Стоит  их
сравнить с твоими, и я понимаю, что опасных соперников в моем сердце  у  них
не будет. А покамест мне так весело бегать по полям, хоть и грустно  думать,
что теперь я от вас еще дальше, чем прежде. Когда же мы увидимся?
     Да, скалы мои тверды! Но, право, зачем  бороться  с  теми,  что  встают
преградой в жизни таких бедняков, как мы с тобой? Нужно исполнять свой  долг
и любить маркизу, а это не трудно. С каждым днем  она  все  добрее  ко  мне,
по-матерински балует меня, и я порой забываю о своем  положении  приживалки.
Мы рассчитывали застать в Севале маркиза, который  обещал  матери  приехать.
Очевидно,  он  появится  немного  погодя.  Герцог  же,  думаю,  не  преминет
предстать перед нами на будущей неделе. Будем надеяться, что  в  деревне  он
станет так же обходителен со мной, как недавно был в  Париже,  и  больше  не
захочет испытывать мое остроумие...


     В другой раз  Каролина  писала  сестре  о  том,  как  судит  маркиза  о
сельской жизни.
     - Дорогое мое дитя, - говорила она мне. - Чтобы любить  деревню,  нужно
бессмысленно любить землю или слепо - природу. Между тупостью и  чудачеством
середины нет. Вы знаете, что по-настоящему  меня  занимают  только  светские
дела, а к природе, живущей по незыблемым и непреложным законам,  я  довольно
равнодушна. Эти законы учреждены господом богом, стало быть,  они  прекрасны
и справедливы. Человек может постигать их,  восхвалять  и  даже  восторженно
описывать, но изменить их он не в силах; они останутся такими,  какие  есть.
Когда вы  расточаете  восторги  цветущей  яблоне,  я  не  могу  вас  за  это
упрекнуть. Напротив, я считаю, что ваши  восторги  справедливы,  но,  право,
стоит ли славословить яблоню, которая вас не слышит, цветет  не  для  вашего
удовольствия и будет цвести, если вы ничего  и  не  скажете.  Не  забивайте,
когда вы восклицаете: "Как прекрасна весна!", что это все равно как  если  б
вы сказали: "Весна есть весна". Да, да,  летом  жарко,  потому  что  господь
создал  солнце,  в  реке  прозрачная  вода,  потому  что  она  проточная,  а
проточная она потому, что река бежит  по  холмистому  склону.  Это  красиво,
потому что во всем есть великая гармония, а не будь  этой  гармонии,  ничего
бы и не было.
     Как видишь, маркиза - натура прозаичная  и  всегда  находит  логические
оправдания тому, что чего-то не чувствует и не понимает. Этим она похожа  на
остальных людей, и, верно, мы поступаем точно так же, когда  природа  нас  в
чем-то обделит.
     Пока  маркиза  рассуждала   так,   отдыхая   на   садовой   скамье   от
утомительного моциона - а моцион-то весь сто шагов по песчаной дорожке  -  к
калитке подошел крестьянин и предложил кухарке рыбу; та сразу  же  принялась
торговаться. В нем я узнала того самого человека, который шел передо мной  в
день приезда и пел песенку про твердые скалы.
     - О чем вы задумались?  -  спросила  маркиза,  перехватив  мой  взгляд,
обращенный на крестьянина.
     - Я думаю, - отвечала я, не спуская глаз с  этого  славного  малого,  -
что хотя этот крестьянин не яблоня и не река, тем не менее в лице  его  есть
что-то удивительное.
     - Что же, позвольте узнать?
     - Боже мой, если б я не боялась произнести модное словечко, которое  вы
так не любите, то сказала бы, что у этого человека явно есть характер.
     - С чего вы это взяли? Не оттого ли, что  он  так  упорно  не  сбавляет
цену? Ах, простите, поняла!  Вы  хотите  сказать,  что  у  него  характерный
облик. Видите, у меня даже вышел невольный  каламбур.  Совсем  запамятовала,
что это словечко из лексикона сочинителей и живописцев. Теперь  и  ткань,  и
скамейка, и котелок обладают особой характерностью, а  это,  в  свой  черед,
означает, что у котелка форма котелка, скамейка похожа на скамейку, а  ткань
действительно во всем подобна ткани. Или это неверно, и у ткани  характерные
черты облака, у скамейки  -  характерные  признаки  стола,  а  у  котелка  -
характерные особенности колодца? Нет, с этим словом я никогда не примирюсь!
     Потом маркиза заговорила о местных крестьянах.
     - Люди они неплохие,  не  столько  плуты,  сколько  хитрецы.  Жадны  до