- В Любич? - с удивлением переспросил  Володыёвский.  -  Что  же,  он
думает там обороняться? Ведь Любич не крепость?
   - Видно, верит в свою  силу.  Сотни  две  людей  с  ним.  Наверно,  и
имущество хочет забрать из  Любича:  повозки  у  них  с  собою  и  много
неоседланных лошадей. Должно быть,  не  знает,  что  наши  вернулись  из
войска, - уж очень смело действует.
   - Вот и отлично! - сказал Володыёвский. - Он от нас не уйдет. Сколько
у вас ружей?
   - У нас, Бутрымов, десятка три, да у Домашевичей раза в два больше.
   - Хорошо. Возьмите полсотни  людей  с  ружьями  и  поезжайте  стеречь
проходы на болотах - да поживей! Остальные пойдут со мною. Про топоры не
забудьте!
   - Слушаюсь!
   Поднялось движение;  небольшой  отряд  под  командой  Юзвы  Безногого
двинулся трусцой к болотам.
   Тем  временем  подъехало  человек  двадцать  Бутрымов,  которые  были
посланы к другим шляхтичам.
   - Гостевичей не видать? - спросил Володыёвский.
   - Ах,  это  ты,  пан  полковник!  Слава  богу!  -  воскликнули  вновь
прибывшие. - Гостевичи  уже  идут...  в  лесу  слышно.  Ты  знаешь,  пан
полковник, он ведь ее в Любич увез!
   - Знаю! Недалеко он с нею уедет.
   Кмициц и в самом деле не принял в соображение одной  опасной  стороны
своего дерзкого предприятия: он не знал, что много  шляхтичей  вернулось
домой. Он думал, что застянки пусты,  как  было  во  время  его  первого
приезда в Любич, а  Володыёвский  вместе  с  Гостевичами  мог  выставить
теперь против  него  даже  без  Стакьянов,  которые  не  могли  приехать
вовремя, отряд чуть  не  в  триста  сабель,  притом  людей  обученных  и
привычных к бою.
   Все  больше  шляхты  прибывало  в  Волмонтовичи.  Явились  наконец  и
долгожданные Гостевичи. Володыёвский построил отряд,  и  сердце  у  него
возрадовалось, когда он увидел, как легко и ловко стали люди в строй.  С
первого взгляда было видно, что это не беспорядочная куча  шляхтичей,  а
солдаты. Володыёвский еще больше обрадовался, когда подумал, что  вскоре
он поведет их гораздо дальше.
   Рысью понеслись они в Любич через тот самый бор, по которому когда-то
каждый день скакал Кмициц. Луна выплыла наконец на небо и осветила  лес,
дорогу и едущих всадников; бледные лучи ее  сверкнули  на  остриях  пик,
отразились  в  блестящих  саблях.  Шляхтичи  шепотом  вели  разговор   о
чрезвычайном происшествии, поднявшем их с постелей.
   - Ходили тут всякие люди,  -  толковал  один  из  Домашевичей.  -  Мы
думали, беглецы, а это, наверно, были его лазутчики.
   - Да, да. В Водокты каждый день  захаживали  чужие  нищие,  будто  за
подаянием, - прибавил другой.
   - А что за солдаты у Кмицица?
   - Челядь из Водоктов говорит, будто казаки. Верно, Кмициц с Хованским
снюхался либо с Золотаренко. Был разбойником, а теперь уж стал заведомым
изменником.
   - Как же он мог завести так далеко казаков?
   - С такой большой ватагой  нелегко  пробраться.  Любая  наша  хоругвь
задержала бы его по дороге.
   - Первое дело, он мог лесами идти, а потом  мало  ли  тут  разъезжает
панов с надворными казаками? Кто их там отличит от врагов;  спросишь,  а
они говорят, мы, мол, надворные казаки.
   - Он будет защищаться, - говорил один из  Гостевичей,  -  человек  он
храбрый и решительный, но только наш полковник с ним справится.
   - Бутрымы тоже поклялись не выпустить его  живым,  хоть  бы  пришлось
всем сложить головы. Страх как они злы на него.
   - Ба! Да если мы его зарубим, на ком будем  обиды  искать?  Лучше  уж
живьем захватить и отдать под суд.
   - Где уж там думать о судах, когда все голову  потеряли!  Слыхали  ль
вы, что люди толкуют, будто и шведы могут начать войну?
   - Господи, спаси и сохрани! Московская держава и  Хмельницкий!  Одних
только шведов не хватает, конец тогда Речи Посполитой.
   Но тут Володыёвский, ехавший впереди, повернулся и сказал:
   - Тише там!
   Шляхта примолкла, уже завиднелся Любич. Через четверть часа отряд был
недалеко от усадьбы. Все окна пылали  огнями,  свет  озарял  весь  двор,
наполненный  вооруженными  людьми  и  лошадьми.  Нигде  никакой  стражи,
никаких мер предосторожности, - видно, Кмициц был очень уверен  в  своих
силах. Подъехав еще ближе,  Володыёвский  с  первого  же  взгляда  узнал
казаков, с  которыми  ему  столько  пришлось  повоевать  еще  при  жизни
великого Иеремии, да и потом у Радзивилла.
   - Коли это чужие казаки, - пробормотал он про себя, - то этот смутьян
перешел всякие границы!
   Остановив весь  отряд,  он  стал  присматриваться.  Во  дворе  царила
страшная суматоха. Одни казаки светили, держа  в  руках  факелы,  другие
сновали взад и вперед, вынося из дому вещи и укладывая на телеги  мешки;
те выводили лошадей из конюшен, те - скотину из хлевов; со  всех  сторон
неслись приказы и окрики. При свете факелов казалось, что это  арендатор
на святого Яна переезжает в новое имение.
   Кшиштоф  Домашевич,  старший  в   семье   Домашевичей,   подъехал   к
Володыёвскому.
   - Пан полковник, - сказал он, -  они  хотят  весь  Любич  уложить  на
телеги.
   - Ни Любича они не увезут, - ответил Володыёвский, - ни  шкуры  своей
не спасут. Однако я не узнаю Кмицица, он ведь  бывалый  солдат.  Никакой
стражи!
   - Силы у него немало, поболее трех сотен наберется. Не воротись мы из
войска, так он бы среди бела дня проехал с телегами через все застянки.
   - Ну, ладно! - сказал Володыёвский. - К усадьбе ведет только одна эта
дорога?
   - Да, одна эта, на задах пруды да болота.
   - Это хорошо! С коней!
   Подчиняясь приказу, шляхтичи мгновенно спешились, затем сомкнули ряды
и длинной цепью стали окружать дом вместе с постройками.
   Володыёвский вместе с главным отрядом направился прямо к воротам.
   - Ждать команды! - сказал он вполголоса. - Без приказа не стрелять!
   С полсотни шагов отделяли  шляхтичей  от  ворот,  когда  их  заметили
наконец со двора. Десятка два  казаков  тотчас  подбежали  к  забору  и,