сомневались, однако, не говоря уж о Володыевском, даже Заглоба предпочел
бы ударить сам-третей на полк янычаров,  нежели  видеть,  как  она  трет
кулачками глаза.

ГЛАВА XLIII

   В тот самый день явилась к ним надежная, как они полагали,  поддержка
в лице нежданных и самых что ни на есть милых сердцу гостей.  Под  вечер
приехали  безо  всякого  предупреждения  супруги  Кетлинги.  Радость   и
изумление в Хрептеве при их появлении не  поддаются  описанию;  они  же,
узнав, что Бася  уже  выздоравливает,  тоже  очень  обрадовались.  Кшися
тотчас же ворвалась в боковушу  к  Басе,  и  донесшийся  оттуда  визг  и
восклицания известили рыцарей, сколь Бася счастлива.
   Кетлинг с Володыевским заключили друг друга в объятья.
   - Боже мой, Кетлинг! - сказал наконец маленький рыцарь. - Меня  бы  и
булава так не обрадовала, но как ты-то в наших краях оказался?
   - Гетман назначил меня командовать артиллерией в Каменце,  вот  мы  с
женой и приехали туда. Узнали о  бедах,  что  на  вашу  долю  выпали,  и
поспешили в Хрептев. Слава богу, Михал, что все  обошлось.  Ехали  мы  в
огорчении великом и в тревоге, не зная  еще,  радость  нас  ожидает  или
печаль.
   - Утеха! - вставил Заглоба.
   - Как же такое приключилось? - спросил Кетлинг.
   Маленький рыцарь и Заглоба наперехват стали рассказывать,  а  Кетлинг
слушал, закатывал глаза, воздевал руки и поражался Басиному мужеству.
   Наговорившись всласть, стал маленький рыцарь выспрашивать у  Кетлинга
про его  житье-бытье,  и  тот  в  подробностях  обо  всем  ему  поведал.
Обвенчавшись, они с Кшисей поселились на пограничье Курляндии.  Было  им
друг с другом так хорошо, что и в  небесах  лучше  не  бывает.  Кетлинг,
женясь на Кшисе, убежден был, что берет в жены  "неземное  существо",  и
мнения своего до сей поры не изменил.
   Заглобе и Володыевскому при этих  словах  его  тотчас  же  вспомнился
прежний Кетлинг, с его светскими манерами, и  они  принялись  снова  его
тискать, и когда уже вдосталь выразили дружеские  свои  чувства,  старый
шляхтич спросил:
   - А что, у неземного этого существа,  не  случился  ли  часом  этакий
земной casus , что ногами брыкается  и  пальцем  в  носу
ковыряет?
   - Бог дал нам сына! - ответил Кетлинг. - А нынче вот опять...
   - Я заметил, - прервал его Заглоба. - А у нас тут все по старому!
   При этих словах он вперил здоровый свой глаз в маленького  рыцаря,  и
тот быстро задвигал усиками.
   Дальнейший разговор был прерван появлением Кшиси; встав в дверях, она
объявила:
   - Баська вас просит!
   Все тут же направились  в  покойчик,  и  там  все  началось  сызнова.
Кетлинг целовал руки Басе, Володыевский - Кшисе, и  все  с  любопытством
вглядывались друг в друга,  как  и  положено  людям,  которые  давно  не
виделись.
   Кетлинг почти не изменился, только волосы были коротко  острижены,  и
это молодило его; зато Кшися, сейчас во всяком случае, изменилась  очень
сильно. Куда девалась давняя ее хрупкость и стройность; лицо  побледнело
и пушок над верхней губой казался темней. Прежними были лишь  прекрасные
глаза с необычайно длинными ресницами и спокойствие во всем  облике.  Но
черты лица,  некогда  столь  привлекательные,  утратили  тонкость.  Это,
правда, могло пройти; но Володыевский, глядя на нее и сравнивая со своей
Баськой, невольно говорил себе: "Боже! Как мог я любить эту,  когда  обе
они были рядом? Где были мои глаза?"
   Напротив, Баська показалась Кетлингу очаровательной. Очень хороша она
была с льняной своей прядкой, падающей на брови; кожа, утратив  румянец,
стала после болезни подобна лепестку белой розы. Нынче,  однако,  личико
ее слегка разрумянилось от радости и ноздри  раздувались.  Она  казалась
совсем юной, почти подросток - на  первый  взгляд  лет  этак  на  десять
моложе Кшиси.
   Но под действием  ее  красоты  чуткий  Кетлинг  стал  с  еще  большей
нежностью думать о жене, ощущая себя виноватым перед нею.
   Женщины поведали друг другу все, что за  столь  короткий  срок  можно
было  поведать,  и  теперь  вся  компания,  усевшись  у  Басиного  ложа,
предалась  воспоминаниям  о  давних  временах.  Но  разговор  как-то  не
клеился, материя была щекотливая: из-за  прежних  конфиденций  Михала  с
Кшисей и его былого равнодушия к обожаемой ныне  Басе,  и  всякого  рода
обещаний, и всякого рода печалей. Время, проведенное  в  доме  Кетлинга,
сохранило очарование и оставило по себе благодарную память, но  говорить
о том было как-то неловко.
   Вскорости Кетлинг переменил разговор.
   - Чуть было не забыл, - сказал он, - мы по дороге заехали к  супругам
Скшетуским, они две недели не отпускали нас и так принимали,  что  и  на
небесах, кажется, лучше не бывает.
   - Боже милостивый, как поживают Скшетуские? - вскричал Заглоба. -  Вы
и его самого дома застали?
   - Застали, он на побывку с тремя  старшими  сынами  от  пана  гетмана
приехал, они в войске там служат.
   - Скшетуских я  со  времени  нашей  свадьбы  не  встречал,  -  сказал
маленький рыцарь. - Стоял он с хоругвью в  Диком  Поле,  и  сыны  с  ним
вместе были, да как-то не пришлось свидеться.
   - Там  чрезвычайно  скучают  по  вашей  милости!  -  сказал  Кетлинг,
оборотясь к Заглобе.
   - А уж я-то как скучаю! - ответил старый шляхтич. -  Вот  ведь  какое
дело: тут сижу - по ним тоскую, туда  поеду  -  по  этой  вот  касаточке
сохну... Такова уж жизнь человеческая, не  в  одно,  так  в  другое  ухо
дует... А горше всех сироте - было б свое, к чужому не прикипел бы.
   - Тебя, сударь, и родные дети  больше  нас  не  могли  бы  любить,  -
сказала Бася.
   Заглоба обрадовался, отбросил печальные мысли и тотчас обрел  обычную
свою жизнерадостность; посопев, он изрек:
   - Ну и глуп же я был тогда  у  Кетлинга,  и  Кшиську,  и  Баську  вам
сосватал, а о себе и не подумал! Было еще время... А  признайтесь-ка,  -
оборотился он к женщинам, - вы обе небось меня бы предпочли.
   - Само собой! - вскричала Бася.
   - Елешка Скшетуская тоже в  свое  время  меня  бы  выбрала.  Ха!  Что