одежды: и король надарил перед отъездом, и разные  другие  вельможи.  Да
три отменных лошадки стоят в конюшне. Мне б хоть одну такую!..  А  вашей
милости, сударь мой, лучше полежать  да  в  себя  прийти,  силы-то  ведь
никакой нету.
   - Я в порядке. В седле могу держаться. Поторопись бога ради.
   - Да уж знаю, у вашей милости тело железное. Будь  по-вашему!  Только
замолвите за меня перед ксендзом  Цецишовским  словечко...  Вон,  одежды
лежат... Лучших и у армянских купцов не найти... Одевайтесь  пока,  а  я
скажу, чтобы принесли винной похлебки: ксендзов  слуга  должен  был  для
меня приготовить.
   С этими словами Редзян занялся завтраком, а Скшетуский стал торопливо
облачаться в платье, полученное в дар от короля и придворных.  Но  то  и
дело заключал малого в объятья и прижимал к своей преисполненной  чувств
груди, а тот рассказывал ему все ab ovo: как Богуна,  посеченного  паном
Михалом, но уже оправившегося, во Влодаве встретил  и  выведал  все  про
княжну и получил пернач. Как потом отправились они  с  паном  Михалом  и
паном Заглобой в валадынские овраги и, убивши ведьму и Черемиса,  увезли
княжну, наконец, их подстерегало  множество  опасностей,  когда  они  от
Бурляевых людей убегали.
   - Бурляя пан Заглоба зарубил, - поспешил вставить Скшетуский.
   - Вот уж кто воинственный муж, - заметил в ответ Редзян. - Мне  такие
еще не встречались - обыкновенно оно  как  бывает:  один  храбр,  другой
речист, третий пройдошлив, а у пана Заглобы все вместе  соединилось.  Но
хуже всего, сударь мой, нам  пришлось  в  лесах  за  Проскуровом,  когда
ордынцы за нами погнались. Пан Михал с паном Заглобой остались, чтобы их
на себя отвлечь и задержать погоню, а я вбок и  к  Староконстантинову  -
Збараж, думаю, лучше обойти стороною: справившись с  маленьким  паном  и
паном Заглобой, они как раз к Збаражу за нами и поскачут.  Уж  не  знаю,
каким там способом господь в милосердье своем  спас  маленького  пана  и
пана Заглобу... Я думал, их зарубят. Мы ж тем часом с  барышней  удирали
между  войском  Хмельницкого,  который  от  Староконстантинова  шел,   и
Збаражем, куда понеслись татары.
   - Не скоро они туда добрались, их пан Кушель потрепал изрядно. Да  ты
не тяни, рассказывай дальше!
   - Кабы я знал! Но мне  и  невдомек  было,  вот  мы  и  пробирались  с
барышней, как по ущелью, промежду татар  и  казаков.  По  счастью,  край
тамошний весь будто вымер, мы души живой не встречали ни в деревнях,  ни
в местечках, все, куда кто мог, от татар разбежались.  Да  я  все  равно
помирал со страху: только бы, думаю, в лапы  разбойникам  не  попасться,
однако и сия чаша нас не миновала.
   Скшетускнй даже одеваться перестал и спросил:
   - Это как же?
   - А вот так, сударь мой: наткнулись мы на казацкий  разъезд,  который
вел Донец, брат той самой Горпыны, что  барышню  в  яру  укрывала.  Одно
счастье, я его хорошо знал - он меня при Богуне видел. Передал я ему  от
сестры поклон, показал Богунов пернач и разобъяснил все: что Богун меня,
мол, за барышней посылал и теперь ждет подле Влодавы. А он, как  Богунов
приятель, знал, что сестра барышню стережет, оттого и поверил. Я  думал,
отпустит, да еще подкинет чего на дорогу, а он вдруг  ко  мне  с  такими
словами: "Там, говорит, собирается ополченье,  еще  попадешься  ляхам  в
руки; оставайся, говорит, со  мною,  вместе  поедем  к  Хмельницкому,  в
лагере для девушки  наилучшее  место,  гетман  сам  приглядит,  чтобы  в
целости Богуна дождалась". Как он мне это сказал, я прямо обмер: ну, что
на такое ответишь? Говорю, мол,  Богун  барышню  ожидает,  а  я  животом
поклялся, что без промедления ее доставлю. А он мне на  то:  "Мы  Богуна
оповестим, а тебе туда ехать ни к чему, там ляхи". Стал я спорить, он на
своем уперся и говорит вдруг: "Дивно мне, что ты боишься к казакам идти.
Эй, а ты случаем не изменник?" Тут уж я смекнул, что другого  пути  нет,
кроме как ночью удрать, раз он меня подозревать начал. Ох, и страх  меня
взял, сударь  мой,  семь  потов  прошибло.  Стал  я,  однако,  в  дорогу
приготовляться, но в ту ночь с отрядом королевских  войск  подоспел  пан
Пелка.
   - Пан Пелка? - переспросил, задержав дыхание, Скшетуский.
   - Он самый,  сударь  мой,  тот,  что  погиб  недавно,  -  память  ему
небесная! Непревзойден был в набегах - под носом у врага что хотел, то и
делал. Не знаю, кто лучше его сможет водить разъезды  -  разве  что  пан
Володыёвский. Так вот, нагрянул пан Пелка, от Донцова отряда живой  души
не оставил, а самого Донца скрутил и увез с собою. Недели две, как его к
волам привязали и на кол - и поделом вражьему сыну! Но и с паном  Пелкой
я нахлебался немало  -  больно  охоч  был  до  нежного  пола...  Упокой,
господи, его душу! Неужто, думаю, барышня, от казаков зла избежавши,  от
своих хуже потерпит... Благо догадался сказать пану  Пелке,  что  она  в
сродстве с нашим князем. А он, надобно вашей  милости  знать,  говоря  о
нашем князе, шапку, бывало, снимал и давно уже на службу к нему целил...
С того часу он с барышней почтителен сделался и сопроводил нас  прямо  к
его величеству королю в Замостье, а  там  ксендз  Цецишовский  (воистину
святая душа, скажу я вам, сударь) взял нас  под  свою  опеку  и  барышню
определил ко двору пани Витовской.
   Скшетуский вздохнул глубоко и бросился Редзяну на шею.
   - Другом ты мне отныне будешь, братом, не слугой! - воскликнул он.  -
Но теперь... едем скорее. Когда пани Витовская обещалась быть?
   - Спустя неделю после меня - а я уже десять дней  как  приехал...  Из
них ваша милость восемь без памяти пролежал.
   - Едем, едем, - повторил Скшетуский, - а то у меня сердце от  радости
разорвется.
   Не успел он договорить,  во  дворе  послышался  конский  топот  и  за
окнами, застя свет, замаячили люди и лошади. Скшетуский различил  сперва
старого ксендза Цецишовского,  а  рядом  с  ним  увидел  исхудалые  лица
Заглобы, Володыёвского, Кушеля и других знакомых в  окружении  княжеских
драгун в красном. Раздались веселые восклицанья, и в горницу  следом  за
ксендзом гурьбой ввалились рыцари.
   - Под Зборовом заключен мир, осада снята! - возгласил ксендз.
   Но Скшетускому довольно  было  бросить  взгляд  на  збаражских  своих
товарищей, чтобы самому обо всем догадаться. Мгновение спустя Заглоба  и
Володыёвский, распростерши объятия, бросились к  нему,  отталкивая  друг
друга.
   - Нам сказали, что ты жив, - кричал Заглоба, - но тем отраднее видеть
тебя в добром здравии и к тому же столь  скоро!  Мы  намеренно  приехали
сюда за тобой... Ян! Ты и не представляешь, какую стяжал славу  и  какая
тебя ждет награда!