только самого Иоанна III, но и сына его, Иоанна Молодого, старшими братьями,
держать Иоанна Молодого, так же как и отца его,  по  смерти  последнего;  не
искать великого княжения ни под кем из детей Иоанна III; татарского царевича
Даниара или  какой  другой  царевич  будет  на  его  месте  удельные  князья
обязываются содержать заодно с великим, и  если  последний  захочет  принять
другого царевича в свою землю для своего и христианского дела,  то  удельные
обязаны содержать и этого царевича; наконец, оба младших брата обязались  не
думать о выморочном уделе Юрия. Понятно, что эта сделка  была  не  в  пользу
удельных: выморочная волость осталась за великим князем; они лишались твоего
права, подтвердив клятвою  обязательство  не  вступаться  в  нее,  и,  таким
образом, давали старшему брату право на все выморочные области, какие  будут
вперед, ибо в договорах не сказано, что младшие  братья  получили  известные
волости вместо полостей Юрьевых, да и сами после, как увидим, объявили,  что
обюкены великим князем, который не поделился с ними уделом Юрия.
     Так нарушено было одно право, которое считали за собою удельные;  скоро
было нарушено и другое. Право бояр, детей боярских и слуг вольных  отъезжать
от одного князя  к  другому  подтверждалось  еще  во  всех  договорах  между
князьями,  но  оно  могло  оставаться  ненарушимым   только   тогда,   когда
существовало несколько более или менее независимых княжеств;  когда  же  все
княжества поникли пред Московским, то переход бояр мог  продолжаться  только
из первых в последнее. Каким образом  младший  брат,  удельный,  подчиненный
князь, мог принять к себе боярина, навлекшего гнев великого князя,  сохраняя
по-прежнему  свои  родственные  отношения,  не  возбуждая   опасной   вражды
могущественного старшего брата? Опираясь на это несвоевременное  уже  теперь
право, Андрей Углицкий и Борис Волоцкий снова вооружились против Иоанна III.
В 1479 году великий князь отнял Великолуцкое наместничество  у  князя  Ивана
Оболенского-Лыка по жалобе жителей, обвинявших  его  в  притеснениях:  когда
Иоанн привел окончательно Новгород в свою волю, то Лыко  наехал  на  Луки  и
Ржеву, начал судить и рядить, брать пошлины и грабить, что хотел, то  делал,
владыке новгородскому и боярам не дал брать пошлин, все брал на себя,  слуги
его  делали  то  же  самое,  и  жители  от  таких  грабежей  разбежались  по
заграничью. Иоанн нарядил суд, и Оболенский должен был  выплатить  гражданам
все, что взял у них неправдою, а иное, что великий князь и  без  суда  велел
ему платить; лучане обрадовались, видя, что великий князь взял их сторону, и
стали уже прилыгать: где Оболенский взял мало,  там  они  показывали  много;
Лыко вышел из терпения и отъехал от  великого  князя  к  брату  его,  Борису
Волоцкому. Тогда Иоанн решился впервые торжественно нарушить старинное право
отъезда: он послал на  Волок  одного  из  своих  слуг  с  приказом  схватить
Оболенского середи двора княжеского, но Борис не допустил  до  этого;  Иоанн
вторично послал к  брату  с  требованием  выдачи  отъезжика  головою;  Борис
отвечал, что не выдаст, а кому до Оболенского дело,  тому  на  него  суд  да
исправа. Между тем Иоанн услыхал о смуте в Новгороде  и  поспешил  туда;  по
некоторым  известиям,  из  Новгорода  уже  он  прислал   приказ   боровскому
наместнику своему, Образцу, схватить тайно князя  Ивана  Лыко,  где  его  ни
отыщет, потому что село у него  было  в  Боровской  волости;  действительно,
Образец нашел его в этом селе, нечаянно напал на него, схватил  и  в  оковах
отвез в Москву. Князь Борис Васильевич, услыхав  об  этом,  послал  к  брату
Андрею Углицкому с жалобою на старшего брата: "Вот как он с нами  поступает:
нельзя уже никому отъехать к нам! Мы ему все молчали: брат Юрий умер - князю
великому вся отчина его досталась, а нам подела  не  дал  из  нее;  Новгород
Великий с нами взял - ему все досталось,  а  нам  жребия  не  дал  из  него;
теперь, кто отъедет от него к нам, берет без суда, считает братью свою  ниже
бояр, а духовную отца своего забыл, как в ней приказано нам  жить;  забыл  и
договоры, заключенные с нами после смерти отцовской". Братья  посоветовались
и решили защищать свои права вооруженною рукою.
     Но мы видели по другим известиям,  что  Андрей  и  Борис  находились  в
тайных сношениях с новгородцами, замышлявшими восстание, что не  могло  быть
после выступления Иоанна в Новгород; следовательно, принимая  это  известие,
мы не можем согласиться, чтоб  Иоанн  послал  уже  из  Новгорода  грамоту  к
Образцу с приказом схватить Оболенского и что вследствие этого поступка  оба
брата переслались и вооружились против великого князя. Или сношения удельных
князей, вообще недовольных старшим  братом  и  преимущественно  раздраженных
попыткою  Иоанна  схватить  Оболенского  среди  двора   Борисова   и   потом
требованием его выдачи, - или эти сношения происходили гораздо прежде и были
в связи с приготовлением всеобщего  движения  против  Москвы  и  со  стороны
Литвы, и со стороны татар, и захвачение Оболенского Образцом по  приказу  от
великого князя  из  Новгорода  служило  для  удельных  только  окончательным
побуждением и предлогом к начатию неприязненных движений, причем очень может
быть, что приказ об этом захвачении был прислан  Иоанном  из  Новгорода  уже
тогда, когда он узнал о сношениях братьев с  восставшими  новгородцами,  или
если мы примем, что окончательное захвачение  Оболенского  только  заставило
впервые удельных князей вооружиться против старшего брата, и если  при  этом
мы захотим держаться также известия о сношениях их с новгородцами, то должны
будем предположить, что приказ  о  захвачении  Оболенского  был  дан  не  из
Новгорода, но перед отправлением великого князя туда. Как  бы  то  ни  было,
великий князь, узнавши в начале 1480 года о неприязненных движениях братьев,
поспешил из Новгорода в Москву. Приезд его очень обрадовал  жителей,  потому
что сильный страх напал на всех, когда узнали  о  приготовлении  удельных  к
усобице; все города были в осадах, и многие люди, бегая по лесам, мерзли  от
стужи. Между тем князь Борис Васильевич выехал из Волока к  брату  Андрею  в
Углич, и отсюда вместе двинулись ко Ржеву через  Тверскую  область.  Великий
князь послал к ним туда боярина  уговаривать  их  не  начинать  усобицы;  но
братья не послушались и  вышли  изо  Ржева  с  княгинями,  детьми,  боярами,
лучшими детьми боярскими, направляя  путь  вверх  по  Волге  к  новгородским
волостям; всего народу около них было тысяч двадцать.  Великий  князь  опять
послал уговаривать их, на этот  раз  уже  духовное  лицо,  известного  своей
начитанностью, красноречием и энергиею владыку Вассиана Ростовского; Вассиан
уже нашел князей в новгородских волостях, в  Молвятицком  погосте,  на  реке
Поле, в 180 верстах от Новгорода. Владыке удалось  уговорить  их  послать  к
великому князю бояр своих для переговоров, и они отправили  в  Москву  двоих
князей Оболенских, после чего,  неизвестно,  по  какой  причине,  переменили
путь, пошли к литовскому рубежу и остановились в Луках; тяжело было  жителям
тех областей, по которым двигались их толпы; многие плакали и рыдали, потому
что все волости лежали пусты, ратники княжеские  везде  грабили  и  пленили,
только мечами не секли. Ставши на Луках, Андрей и  Борис  послали  к  королю
бить челом, чтоб их управил в обидах с великим князем и помогал; но  Казимир
отказал в помощи, только женам их дал  Витебск  на  прожитие.  Между  тем  в
Москве шли переговоры: великий князь очень досадовал на мать, думая, что она
заодно с младшими сыновьями по сильной привязанности своей  к  князю  Андрею
Васильевичу; нужно было прежде отвлечь от  восстания  этого  любимца  старой