предшественника, не уличенного в ереси, но изгнанного неправдою; когда же он
презрел этими укорами, то невидимая сила поразила его и на  некоторое  время
лишила употребления языка. В 1487 году переведено из Новгорода  во  Владимир
50 семей лучших купцов. Тогда же выехала из Новгорода  и  московская  ратная
сила, стоявшая здесь 17 недель. В 1488 году привели из  Новгорода  в  Москву
больше  семи  тысяч  житых  людей  за  то,  что  хотели   убить   наместника
великокняжеского Якова Захарьича; некоторых Яков  казнил  еще  в  Новгороде,
других казнили в Москве, остальных отправили на житье  в  Нижний,  Владимир,
Муром, Переяславль, Юрьев, Ростов, Кострому и другие  города;  на  их  место
посланы в Новгород из Москвы и других городов низовых дети боярские и купцы.
     В одно время с окончательным прекращением новгородских смут через вывод
лучших граждан окончательно усмирена и древняя колония новгородская - Вятка,
и тем же самым средством. Еще в 1466 году вятчане ратью прошли  мимо  Устюга
на Кокшенгу, утаившись от городских  сторожей;  шли  по  Сухоне-реке  вверх,
воевали Кокшенгу, а назад шли Вагою вниз. Наместник устюжский Сабуров послал
гонца в Москву с вестью об этом, и великий князь велел  перехватить  вятчан;
Сабуров действительно перенял их под Гледеном; но вятчане дали  ему  хорошие
подарки и, простоявши три дня, спокойно отправились домой. В 1469  году,  во
время похода на Казань, московские воеводы требовали от вятчан, чтоб  шли  с
ними  вместе,  и  получили  ответ:  "Казанский  хан  неволею  заставил   нас
поклясться, что не будем помогать ни ему  на  великого  князя,  ни  великому
князю на него"; на второе же требование воевод вятчане отвечали, что,  когда
пойдут в поход братья великого князя, тогда пойдут и они.  Не  знаем,  какое
следствие имело для вятчан такое поведение их; знаем только, что, не помогши
против Казани, они помогли Москве против Новгорода. В 1485 году  повторилось
прежнее явление: во время похода на Казань  вятчане,  по  словам  летописца,
отступили от великого князя, который послал на них воеводу Юрия  Кутузова  с
большою силою; тот помирился с ними, и они опять возвратились  в  московское
подданство; но  под  следующим  годом  другой  летописец  рассказывает,  что
вятчане приходили на Устюг и стояли под городом Осиновцем, но что воевода их
Костя  начальствовал  ими  поневоле  и,  воспользовавшись  случаем,  ушел  в
Осиновец, а оттуда  -  в  Москву.  Митрополит  два  раза  писал  к  вятчанам
увещательные грамоты. "Называетесь вы именем христианским, - писал он,  -  а
живете хуже нечестивых: святую церковь  обижаете,  законы  церковные  старые
разоряете, господарю великому князю  грубите  и  пристаете  к  его  недругам
издавна, с поганством соединяетесь, да и одни, сами собою,  отчину  великого
князя воюете беспрестанно, христианство губите, церкви  разоряете,  а  челом
государю за свою грубость не бьете.  Великий  князь  вас  жаловал,  слушаясь
нашего смирения, потому что я молил его о вас со многими слезами; но от  вас
нет никакого исправления. И я теперь уже  в  последний  раз  послал  к  вам:
"Бейте челом великому князю за  свою  грубость,  пограбленное  все  отдайте,
пленных отпустите. Если же не послушаете  нас,  то  кровь  христианская  вам
отольется; священники ваши церкви божии затворят и пойдут вон из земли; если
же так не сделают, то будут и сами от нас прокляты". Увещания митрополита не
помогли, и в 1489 году, подчинивши себе  Казань,  великий  князь  послал  на
вятчан шестидесятичетырехтысячную рать под начальством двух главных воевод -
князя Даниила Щени и Григория Морозова. 16 августа  воеводы  подступили  под
Хлынов, а на другой день вятчане, большие люди, вышли бить  им  челом,  чтоб
рать земли Вятской не воевала, "а мы великому князю челом  бьем,  покоряемся
на всей его воле, дань даем и службу служим". Воеводы отвечали: "Целуйте  же
крест великому князю от мала до велика, а изменников и крамольников  выдайте
головами: Ивана Аникиева, Пахомья Лазарева,  Палку  Богодайщикова".  Вятчане
сказали на это: "Дайте нам, господа, сроку до  завтра,  мы  это  ваше  слово
скажем всей земле Вятской". Срок им дали, вятчане  думали  два  дня,  но  на
третий отказали воеводам, что не выдадут тех  трех  человек.  Тогда  воеводы
велели всей силе своей готовиться к приступу:  ставить  по  городу  плетень,
запасаться смолою и берестою; но вятчане, видя свою погибель,  добили  челом
на всей воле великого князя и выдали изменников. Воеводы развели всю  Вятку,
взяли лучших людей, купцов и отправили  их  с  женами  и  детьми  в  Москву.
Великий князь  велел  Аникиева,  Лазарева  и  Богодайщикова  бить  кнутом  и
повесить, а других вятчан пожаловал, дал им поместья в Боровске, Алексине  и
Кременце, и написались они в слуги великому  князю,  купцов  же  поселили  в
Дмитрове. Вместе с вятчанами привезены были в Москву и  туземные  вотякские,
или арские, князья; но великий князь отпустил их на родину.
     Псков удержал на время  свою  старину  благодаря  постоянному  старанию
угодить великому князю, покорностью утишать гнев  его.  Еще  Василий  Темный
незадолго до кончины своей прислал  во  Псков  наместником  князя  Владимира
Андреевича не по псковскому  прошению,  не  по  старине;  псковичи,  однако,
приняли его с честью и посадили на  княжение.  Но  в  следующий  год  -  год
вступления на престол Иоанна III - они выгнали князя Владимира,  потому  что
приехал не по старине, псковичами не позван и на народ не  благ.  Столкнутый
со ступени на  вече,  с  бесчестием  поехал  Владимир  в  Москву  жаловаться
великому князю, поехали за ним и  псковские  послы  оправдываться.  Три  дня
Иоанн не пускал их к себе на глаза, наконец  принял  их  челобитье  и  велел
сказать Пскову: "Какого князя псковичи  захотят,  и  я  им  его  дам,  пусть
пришлют ко мне грамоту с боярином".  Псковичи  выпросили  себе  князя  Ивана
Александровича Звенигородского, потом князя Федора Юрьевича,  которому  дали
держать наместников  на  двенадцати  пригородах,  тогда  как  прежде  княжие
наместники бывали только на семи пригородах. Мы видели,  как  беспрекословно
принимали псковичи решения великого князя и митрополита касательно отношений
своих к новгородскому владыке, как потом беспрекословно ходили  на  Новгород
вместе с полками московскими. Иоанн твердил  псковским  послам:  "Какой  мой
князь будет вам надобен в  наместники,  того  я  к  вам  отпущу,  только  не
бесчестите тех наместников, которые будут дурно с вами поступать: мое дело -
их наказывать, а я вас, свою отчину, жалую". Помня этот  наказ,  псковичи  в
1472 году послали к великому князю просить к себе в наместники  князя  Ивана
Стригу-Оболенского, потому что князь Федор Юрьевич начал дурно вести себя во
Пскове и сам стал засылать грамоты к великому князю. Узнавши,  что  псковичи
послали в Москву жаловаться на него и просить себе другого князя,  Федор  на
другой же день вышел на вече, сложил с себя крестное целование и  выехал  из
города. Псковичи, чтоб  оправдать  себя  вполне  в  глазах  Иоанна,  послали
посадника, детей боярских и сотских  провожать  с  честью  князя  Федора  до
рубежа, с хлебом, вином, медом; но как скоро Федор подъехал  к  границе,  то
силою завел за нее псковских провожатых,  отнял  лошадей,  самих  ограбил  и
чуть-чуть не нагих отпустил во Псков. Иоанн дал  псковичам  брата  Стригина,
князя Ярослава Васильевича Оболенского, потому что  Стрига  ему  самому  был
нужен. В 1474 году, оказав Пскову деятельную  помощь  против  немцев,  Иоанн
ждал больших послов с благодарностью, но вместо  них  приехал  гонец.  Гонец
этот возвратился во Псков с вестью, что великий князь сильно  сердит,  тогда
псковичи послали  к  своему  государю  в  Москву  князя-наместника  Ярослава