наместнику своему, и тогда великий князь нелюбье отложил и пожаловал,  велел
брать кормы; владыка в день приезда  бил  челом  Иоанну,  звал  его  к  себе
обедать; но великий князь не пожаловал, не поехал и на другой день позвал  к
себе на обед владыку, посадника степенного, старых  посадников,  тысяцких  и
многих знатных людей; в тот же  день  нашло  к  нему  множество  жалобников,
новгородцев и уездных людей; одни пришли просить приставов,  чтобы  не  быть
ограбленными от ратников,  пришедших  с  великим  князем,  другие  пришли  с
жалобами на свою же братию, новгородцев. "Потому что, - говорит летописец, -
земля эта давно уже в своей воле жила,  о  великих  князьях  небрегла  и  не
слушала их, и много зла было  в  ней:  убийства,  грабежи,  домам  разорение
напрасное; кто кого мог, тот того и обижал".
     23 ноября въехал Иоанн в город (крепость), где был встречен владыкою со
всем духовенством, как приказал сам великий князь. В  этот  день  он  слушал
обедню у св. Софии и обедал у владыки,  причем  получил  дары:  три  постава
сукон, 100 корабельников (червонцев), зуб рыбий да  на  проводях  две  бочки
вина. На другой день пошли к великому князю с челобитьем, дарами и  жалобами
разные люди, а на третий явились главные жалобщики - две улицы,  Славкова  и
Никитина, да братья Полинарьины - и жаловались в присутствии владыки, старых
посадников, других бояр и житых людей. Иоанн сказал  владыке  и  посадникам:
"Ты, богомолец  наш,  и  вы,  посадники,  объявите  отчине  нашей,  Великому
Новгороду, чтобы дали на этих обидчиков своих приставов, как я  дал  на  них
своих, потому что я хочу дело рассмотреть; и ты бы,  богомолец  мой,  и  вы,
посадники, тогда у меня были: хочется мне обиженным управу дать". Новгородцы
дали своих приставов, и в воскресенье 26 ноября  обидчики  и  обиженные  все
стали перед великим князем  на  Городище  в  присутствии  Феофила  и  старых
посадников; начался суд,  и  было  решено,  что  жалобы  справедливы.  Тогда
великий князь  велел  взять  обвиненных,  главных  посадить  за  приставами,
товарищей их отдать на поруку крепкую, в 1500 рублях; архиепископ взял их на
поруку. В то же время Иоанн выслал  от  себя  вон  и  велел  схватить  Ивана
Афанасьева с сыном за то, что советовали Новгороду отдаться за короля.
     Прошел день, другой; на третий явился на Городище владыка  и  посадники
бить  великому  князю  челом  от  Великого   Новгорода,   чтобы   пожаловал,
смиловался, велел освободить посаженных бояр и отдать их на поруку.  Великий
князь челобитья не принял и сказал: "Известно  тебе,  богомольцу  нашему,  и
всему Новгороду, отчине нашей, сколько от этих бояр и  прежде  зла  было,  а
нынче, что ни есть дурного в нашей отчине, все от них; так как же мне их  за
это дурное жаловать?" В тот  же  день  посадник  Ананьин  с  тремя  главными
товарищами скованные были отправлены  в  Москву.  Спустя  несколько  времени
пришел опять Феофил с посадниками и многими  другими  людьми  бить  челом  о
помиловании тех  товарищей  Ананьина,  которые  даны  были  на  поруку;  это
челобитье великий князь принял,  велел  только  взыскать  с  виноватых  1500
рублей истцовых убытков да свои судные пошлины  (свою  вину).  По  окончании
этих дел, с 4 декабря, начались пиры у знатнейших новгородцев  для  великого
князя и продолжались  до  19  января:  каждый  хозяин  дарил  гостя  ковшами
золотыми, деньгами,  мехами,  рыбьими  зубьями,  сукнами,  ловчими  птицами,
вином, лошадьми. Те посадники и тысяцкие, которые не успели дать  пиров  для
великого князя, подносили ему дары, какими хотели дарить на пирах; из купцов
и житых людей не остался ни один, который бы не  пришел  с  дарами,  даже  и
молодые (незначительные) люди многие были у  него  с  дарами  и  челобитьем;
новоизбранный степенный посадник Фома Андреевич Курятник вместе  с  тысяцким
поднесли ему 1000 рублей от всего Великого Новгорода. Во время пиров приехал
шведский посол с просьбою о продолжении перемирия; великий князь  пожаловал,
велел владыке и Новгороду заключить с  шведами  перемирие  по  старине  и  с
честью отпустил посла. При всех этих  распоряжениях  Иоанновых  ни  один  из
старых обычаев, ни одно из старых условий  не  были  нарушены:  перемирие  с
соседним государством было заключено владыкою и Новгородом, но с ведома и по
приказанию князя; по  жалобе  новгородцев  Иоанн  судил,  сменил  и  наказал
посадника, ибо имел право верховного суда  над  всеми,  имел  право  сменять
чиновников, объявив только их вину;  при  этом  Иоанн  выполнил  в  точности
старинный обычай: давши  на  обличенных  своих  приставов,  требовал,  чтобы
Новгород дал также и своих; он заточил осужденного посадника и его товарищей
в Москву, но и  это  была  старина:  Владимир  Мономах,  Святослав  Ольгович
заточали на юг бояр новгородских, и после в  договорах  это  право  не  было
отнято у князей. Иоанн не нарушил ни в чем старины, но давно уже  новгородцы
отвыкли  от  нее,  ибо  в  продолжение  многих  веков  великие   князья   не
пользовались своими правами, а новгородцы, пользуясь настоящим, забыли  и  о
прошедшем и о будущем.
     Месяц  ехал  великий  князь  из  Москвы  в  Новгород;  гораздо   скорее
возвратился из Новгорода в Москву, ибо не был задерживаем на пути: 26 января
выехал он из Новгорода, 8 февраля был уже в Москве. И здесь  соблюдено  было
условие старинных договоров: "Когда, князь, поедешь в Новгород,  тогда  тебе
дары брать по постояниям (станциям); когда же поедешь  из  Новгорода,  тогда
дара тебе не надобно". В марте приехал в Москву  владыка  Феофил  с  боярами
просить об освобождении заточенных новгородцев; Иоанн угостил владыку, но из
заточенных не отпустил ни одного. Между тем многим понравилось искать защиты
от обид на суде великокняжеском; ждать Иоанна,  когда  он  опять  приедет  в
Новгород, было долго, и вот забыли старинное условие: "На Низу новгородца не
судить"; стали брать приставов и являться в назначенный  срок  в  Москву  на
суд.  В  начале  1477  года  приехал  посадник  Захар  Овинов  за  приставом
великокняжеским со многими новгородцами - одним отвечать, на других  искать.
Вслед за Овиновым приехали другие бояре и многие житые люди, также поселяне,
монахини, вдовы и все обиженные, многое множество, искать  удовлетворения  в
обидах и отвечать на жалобы других. "Этого не бывало от  начала,  -  говорит
летописец, - как земля их стала и как великие  князья  пошли  от  Рюрика  на
Киеве и на Владимире; один только великий князь Иван Васильевич довел их  до
этого".
     Два шага было сделано; оставалось сделать третий, последний.  Все  было
приготовлено:   литовская   сторона,   пораженная   бездействием   Казимира,
безмолвствовала без глав своих; народ начал смотреть  на  московского  князя
как на верховного судью; мало того, были в Новгороде люди, которых летописец
называет приятелями князя московского; вече молчало. Но оно могло заговорить
при первом удобном случае, при первой  победе  хана  Золотой  или  Казанской
Орды, и посадник все еще сидел в суде подле московского наместника;  надобно
было  освободиться  и  от  веча,  и  от  посадника.  Приехали  двое   послов
новгородских, Назар Подвойский и Захар, вечевой дьяк,  которые  в  челобитье
назвали Иоанна государем, тогда как прежде, "с тех пор как земля их стала, -
говорит летописец, - того не бывало, ни одного великого князя  государем  не
называли, а только господином". Летописи не сообщают ясных подробностей, кем
собственно и как устроено было это дело. В следующем же месяце  (апреля  24)
отправились послы из  Москвы  спросить  владыку  и  весь  Великий  Новгород: