принимают, с веча бегают и в сердцах много причиняют  христианам  убытков  и
истомы. Но великий князь за эту жалобу только рассердился на  Псков,  потому
что бояре сказали ему совсем другое. Псковичи немного выиграли  от  перемены
наместника: Василий Шуйский, по словам летописца, был князь невоинственный и
грубый, только и знал, что пил  да  грабил,  и  много  всей  земле  грубости
наделал. Неизвестно, каким образом сменен был Шуйский и на его место прислан
опять князь Ярослав Васильевич Оболенский, при котором с 1483 года  начались
опять сильные волнения: псковичи посекли дворы у шести посадников и у многих
других; в следующем году сельские жители, смерды, отказались исполнять  свои
обычные работы для города; псковичи посадили троих из них в тюрьму  и  тогда
же закликали посадников и написали на них мертвую грамоту,  т.  е.  объявили
осужденными на смертную казнь, за то, что  они  вместе  с  князем  Ярославом
написали новую грамоту и положили ее в ларь без псковского ведома; одного из
посадников, Гаврилу, убили  на  вече  всем  Псковом.  Опять,  следовательно,
псковичи накликали на себя гнев великокняжеский, и когда в конце  1484  года
послы их приехали в Москву с челобитьем, чтоб их держали в старине, то Иоанн
с сердцем  приказал  смердов  отпустить,  посадников  откликатъ,  имение  их
отпечатать и у князя Ярослава просить прощения.  "Тогда  только  можете  мне
бить челом, тогда я о вашем добре стану думать",  -  сказал  великий  князь.
Послы возвратились и объявили на вече приказ  Иоаннов,  но  черные  люди  не
поверили и отправили в Москву  новых  послов,  которые  приехали  с  прежним
ответом. Черные люди и этим  не  поверили,  говоря,  что  послы  согласились
объявлять  все  одно  итожено  челобитью  посадников,  сбежавших  в  Москву,
потворствуют им; видно, что и во Пскове, как в Новгороде, было разделение на
две стороны: сторону лучших и сторону меньших людей.  Встал  сильный  мятеж,
началась брань между лучшими людьми  -  посадниками,  боярами,  житыми  -  и
чернью;  первые  хотели  исполнить  требование  великого  князя,   отпустить
смердов, откликать посадников, выкинуть из ларя мертвую грамоту и бить челом
князю Ярославу, чтоб ходатайствовал за них в Москве; боялись они от великого
князя казни, потому что без повеления перед  его  послом  смерда  казнили  и
посадника Гаврилу убили. Но черные люди молодые говорили  им:  "Мы  во  всем
правы, и не погубит нас за это князь  великий,  а  вам  не  верим,  и  князю
Ярославу не за что нам челом бить". После долгих споров отправили  в  Москву
двоих гонцов из молодых (незначительных) людей с такими  речами:  "Как  нам,
господарь, укажешь, и мы все по твоей воле сделаем с смердами и посадниками,
а потом наши большие послы будут с челобитьем". Все это черные люди  сделали
наперекор посадникам и житым, послали, не исполнивши ничего, что  приказывал
великий князь. Но двое гонцов их были убиты в Тверской  земле  разбойниками,
тогда весною 1485 года псковичи послали  в  Москву  посадников  и  бояр,  на
челобитье которых великий князь отвечал с большим гневом: "Если моя  вотчина
приказ мой исполнит и потом станет просить прощения, то я буду вас  жаловать
как должно". На этот раз псковичи послушались,  отпустили  смердов,  мертвую
грамоту из ларя выкинули, имение  и  дворы  отпечатали.  Осенью  отправились
опять в Москву посадники и бояре вместе с князем  Ярославом  и  повезли  150
рублей; великий князь пожаловал, объявил им, что отчину свою будет держать в
старине. Это уже четвертые послы, говорит  летописец,  да  пятых  разбойники
тверские убили, а все это слали псковичи по делу о смердах  и  много  убытка
потерпели, рублей 1000 издержали, да вся земля мялась два года.  Но  и  этим
дело не  кончилось;  спустя  немного  времени  случилось  одному  священнику
разбирать грамоты у наровских смердов, и нашел  он  ту  грамоту,  в  которой
говорилось, как смердам из веков вечных князю и Пскову дань давать и  всякие
работы урочные отправлять; от этой-то грамоты и произошла вся  беда,  потому
что смерды, утаивши ее, не пошли на работу; псковичи не знали, как бывало  в
старину, а смерды обманули великого князя, насказали ему все не так.  Смерд,
увидавши грамоту в руках священника, вырвал ее у него; священник объявил  об
этом, и псковичи посадили смерда под стражу; с тех  пор  начали  являться  к
посадникам и ко всему Пскову из города, пригородов и волостей челобитчики на
самого князя Ярослава и на его наместников. Посадники и весь  Псков  набрали
бесчисленное множество жалоб, написали грамоты и отправили летом  1486  года
послов в Москву, посадников, бояр да обиженных по два человека с  пригорода.
Послы приехали бить челом великому князю и объявили о  смерде,  что  грамоту
утаил: "Мы теперь его под стражею держим, и как  нам,  господарь,  укажешь?"
Великий князь, взглянув на них ярым оком, сказал: "Давно ли я вам простил за
дело о смердах, а теперь вы опять начинаете?" - и не принял ни одной  жалобы
на Ярослава. Это было последнее занесенное в летопись посольство из Пскова в
Москву по делам внутреннего управления.
     И Рязань сохранила свою самостоятельность по имени только,  потому  что
на  самом  деле  беспрекословно  подчинялась  распоряжениям  великого  князя
московского. Мы видели, что это подчинение началось еще при Василии  Темном,
который взял к себе на воспитание малолетнего рязанского  князя  Василия,  а
для управления Рязанью назначил своих наместников. В  1464  году  Иоанн  III
отпустил молодого князя в Рязань, но Василий скоро возвратился в Москву  для
того, чтоб жениться здесь на сестре великокняжеской, Анне. В  1483  году  он
умер, оставя двоих сыновей, Ивана и Феодора, и в том  же  году  первый,  как
великий князь  рязанский,  заключил  договор  с  Иоанном  московским  и  его
родственниками: великий князь рязанский  обязывается  считать  себя  младшим
братом Иоанна III и сына его и приравнивается к удельному московскому князю,
Андрею Васильевичу; обязывается быть заодно  на  всех  врагов  Москвы  и  не
сноситься с лиходеями ее князя; с великими князьями литовскими не  заключать
договоров, не ссылаться на лихо Москве; не  отдаваться  с  землею  к  ним  в
зависимость. Теперь в  договорах  наших  князей  место  ордынских  отношений
заступают отношения к служебным татарским  царевичам,  появившимся,  как  мы
видели, со времен Темного. Великий князь рязанский обязывается,  по  примеру
деда и отца, давать известное количество денег на содержание  царевичей,  но
не должен заключать с ними договоров, ссылаться с ними ко вреду  московского
князя, должен жить с ними по договору последнего.  Следовательно,  татарские
царевичи находятся в службе одного московского великого князя как князя всея
Руси, его одного знают, с ним одним заключают договоры. Относительно  князей
мещерских рязанский князь обязывается не только не принимать их к  себе,  но
даже отыскивать их без хитрости, если они побегут от Иоанна,  и,  отыскавши,
выдать ему. В этом договоре встречаем новое определение границ Московского и
Рязанского княжеств; как  трудно  было  с  точностью  определить  границы  в
придонских странах, видно из того, что Елец объявлен за Москвою, а места  по
реке Мече - в общем владении.
     Мы видели, что у великого князя рязанского, Ивана,  был  младший  брат,
удельный князь Феодор; старший  брат  по  благословению  отцовскому  получил
Переяславль Рязанский, Ростиславль и Пронск; младший -  Перевитск  и  Старую
Рязань. В 1496 году оба брата заключили между собою договор, из которого  мы
видим, что в одно и то же время во всех русских княжествах  отношения  между
князьями определялись точно так же, как и в  Московском  княжестве.  Великий