благословил великим княжеством; и ты,  господин  сын,  имей  страх  божий  в
сердце, люби правду и милость и суд праведный, будь послушен своему государю
и деду, великому князю, и попечение имей от всего сердца о всем православном
христианстве, а мы тебя, своего господина и сына, благословляем и бога молим
о вашем здоровье". После митрополита Иоанн повторил то же наставление: "Внук
князь Димитрий! Пожаловал я тебя и благословил великим княжением; и ты  имей
страх в сердце, люби правду и милость и суд праведный и  попечение  имей  от
всего сердца о всем православном христианстве". Так кончился обряд,  великие
князья отслушали после литургию, и  Димитрий  вышел  из  церкви  в  шапке  и
бармах; в дверях осыпал его трижды деньгами золотыми и серебряными дядя Юрий
Иванович (Василий содержался  под  стражею);  то  же  повторено  было  перед
Архангельским и Благовещенским соборами.
     Но торжество бояр не было продолжительно.  Не  прошло  еще  году  после
царского венчания Димитриева, как в январе 1499 страшная опала постигла  два
знатнейших боярских семейства - князей Патрикеевых и князей Ряполовских.  Мы
видели, что при деде и отце Иоанна первое место между служилыми  князьями  и
боярами  принадлежало   литовским   выходцам,   князьям   Гедиминова   рода,
Патрикеевым, которые породнились и  с  великими  князьями  московскими,  ибо
князь Юрий Патрикеевич женился на дочери великого князя Василия Дмитриевича.
Сын Юрия, Иван, первый боярин при Василии Темном, продолжал первенствовать и
при Иоанне III, к нему послы иностранные обращались с важными предложениями,
к нему, как мы видели, обратился и брат великокняжеский, Андрей, с  просьбою
о посредничестве. Князь  Иван  породнился  с  другим  знаменитым  семейством
боярским, ведшим свой род от Ивана, сына Всеволода III,  и  возвысившимся  в
Москве  при  Василии  Темном  чрез  важные   услуги,   оказанные   семейству
последнего: Патрикеев выдал дочь за князя Семена Ряполовского-Стародубского.
И вот, несмотря на важное значение, родство, заслуги отцовские, Иоанн  велел
схватить князя Ивана Юрьевича с двумя  сыновьями,  зятя  его,  князя  Семена
Ряполовского, испытал подробно все крамолы, нашел измену бояр  и  приговорил
их к смертной казни:  5  февраля  Семену  Ряполовскому  отрубили  голову  на
Москве-реке; просьбы духовенства спасли жизнь Патрикеевым: отец  со  старшим
сыном должны были постричься в монахи - первый у Троицы, другой в  Кириллове
Белозерском монастыре, младший сын остался под стражей в  доме.  Неизвестно,
отобрано ли было имение у Патрикеевых, из  духовной  князя  Ивана  Юрьевича,
написанной прежде опалы, знаем, что у него  было  около  пятидесяти  вотчин,
сел, селец и  деревень,  поименованных  в  духовной,  кроме  таких  селец  и
деревень, которые не названы по имени, а причислены к селам.
     Летописцы говорят глухо, не объявляют, в чем состояли  крамолы,  измена
Патрикеевых и Ряполовского, но  нет  сомнения,  что  эта  измена  и  крамолы
состояли  в  действиях  их  против  Софии  и  ее  сына,  в  пользу  Елены  и
Димитрия-внука; это ясно видно из приведенных выше слов Курбского и Берсеня,
ясно и  из  того,  что  за  опалою  Патрикеевых  и  Ряполовского  немедленно
последовала опала Елены и Димитрия, торжество Софии и Василия. Здесь  мы  не
можем не привести  одного  любопытного  известия,  из  которого  видно,  что
поведение Патрикеевых и Ряполовского, поступавших еще по старой княжеской  и
боярской привычке, не нравилось Иоанну, требовавшему новых отношений  князей
служилых и бояр  к  великому  князю,  государю;  давая  наставление  послам,
отправлявшимся к польскому королю, Иоанн говорит: "Чтоб во  всем  между  вас
было гладко, пили бы бережно, не допьяна,  чтобы  вашим  небреженьем  нашему
имени бесчестья не было; ведь что сделаете не попригожу, так нам бесчестье и
вам тоже; и вы бы во всем себя берегли, а не так бы делали, как князь  Семен
Ряполовский высокоумничал с князем Васильем, сыном Ивана Юрьевича".
     После опалы  боярской  Иоанн  начал  нерадеть  о  внуке,  по  выражению
летописцев, и объявил сына Василия великим  князем  Новгорода  и  Пскова.  В
Новгороде после выводов  старых  жителей  было  тихо,  оттуда  не  раздалось
никакого возражения, но псковичи  еще  жили  по  старине:  узнавши  об  этой
новости и не зная, в чем дело, они отправили в Москву троих посадников и  по
три боярина с конца бить челом великим князьям Иоанну  Васильевичу  и  внуку
его, Димитрию Иоанновичу, чтоб держали отчину  свою  в  старине  и,  который
великий князь будет на Москве, тот был бы и во  Пскове.  Услыхав  от  послов
такую просьбу, великий князь рассердился. "Разве я не волен в своем внуке  и
в своих детях? - сказал он.  -  Кому  хочу,  тому  и  дам  княжество".  Один
посадник с боярами были отпущены, двое других задержаны и посажены в тюрьму.
В это  время  приехал  во  Псков  из  Новгорода  владыка  Геннадий  и  хотел
соборовать, но посадники и псковичи, подумав, соборовать  владыке  не  дали:
"Ты хочешь молить бога за великого князя Василия,  а  наши  посадники  затем
поехали к великому князю, что мы не верим, будто князь Василий будет великим
князем новгородским и псковским, подожди: когда  приедут  наши  посадники  и
бояре, тогда и служи". Послы приехали, но не все,  приехали  с  опалою,  без
поклона, с одним ответом: "Разве не волен я, князь великий, в своих детях  и
в своем княжении?" Псковичи поспешили послать других бояр бить челом великим
князьям  -  Иоанну  Васильевичу  и  Василию   Иоанновичу   новгородскому   и
псковскому, "чтоб государи наши держали отчину свою в старине, а  посадников
бы отпустили". Посадники были отпущены, и вслед за ними  приехал  боярин  из
Москвы с объявлением, что великий князь отчину свою держит в старине.
     Псковичи  напрасно  беспокоились:  Иоанн  не  хотел   делить   великого
княжения, не хотел раздирать его усобицами, которые могли  кончиться  только
гибелью одного из соперников, и предупредил борьбу, пожертвовав сыну внуком.
II апреля 1502 года великий князь положил опалу на  внука  своего,  великого
князя Димитрия, и на мать его Елену, посадил их под стражу и с того  дня  не
велел поминать их в ектеньях и литиях, не велел  называть  Димитрия  великим
князем, а 14 апреля пожаловал сына своего Василия, благословил и посадил  на
великое  княжение  Владимирское  и  Московское  всея  Руси  самодержцем   по
благословению Симона-митрополита. С этих  пор  имя  великого  князя  Василия
является в грамотах подле отцовского,  причем  Иоанн  называется  в  отличие
великим князем большим. Отпуская послов в Литву, Иоанн дал им  такой  наказ:
если дочь великого князя (Елена) или кто другой спросит: "Как великий  князь
пожаловал сына своего Василия великим княжеством?"  -  то  послам  отвечать:
"Пожаловал государь наш сына  своего,  учинил  государем  так:  как  сам  он
государь на государствах своих, так и сын его с ним на всех тех государствах
государь". Если же  спросит:  "А  ведь  прежде  государь  пожаловал  великим
княжеством внука своего; и он взял ли у внука великое княжество?"  -  то  на
это послы должны были отвечать: "Который сын отцу  служит  и  норовит,  того
отец больше и жалует; а который сын родителям не служит и не  норовит,  того
за что жаловать?" Если же дочь великого князя  Елена  спросит:  "Где  теперь
внук и сноха?" - то послы должны отвечать: "Внук  и  сноха  живут  теперь  у
великого князя, так же как и  прежде  жили".  Посол,  отправленный  в  Крым,
должен был на те же вопросы отвечать так: "Внука своего  государь  наш  было
пожаловал, а он стал государю нашему грубить; но ведь  жалует  всякий  того,
кто служит и норовит, а который грубит, того за что жаловать?"