больше не будет. "Князь великий, - говорила она, - отпустил меня к  сыну  со
всем добром и с честию; больше уже не будет никакого лиха между ними, по все
только добро будет". Вероятно, прибытие этой  ханши  в  Москву  и  заставило
великого князя отложить поход Беззубцева из Нижнего. Воевода продолжал  путь
Волгою вверх  и,  остановившись  в  воскресенье  на  Звениче-острове,  велел
священникам служить обедню; отслушав обедню, хотели уже садиться обедать,  а
в некоторых церквах не успели еще и обеден отслужить, как  вдруг  показались
татары в судах на реке и на конях по  берегу.  Русские  бросились  на  суда,
схватились с неприятелем и прогнали его, но стрельба  конницы  заставила  их
отплыть к своему берегу; тогда  судовые  татары  погнались  опять  за  ними,
русские снова  оборотились  и  прогнали  татар;  так  бились  целый  день  и
разошлись ночевать, татары на своем берегу, русские на своем. Как на  другой
день они разошлись, летописи не говорят.
     Но есть известие о судьбе другого отряда, находившегося под начальством
князя Ярославского, который, как мы видели, шел Вяткою  и  Камою.  Получивши
весть от одного татарина, что войско Беззубцева было  под  Казанью  и  ушло,
заключивши мир с ханом, князь Ярославский решился выйти из Камы  в  Волгу  и
мимо Казани плыть к Нижнему; но когда он поровнялся с Казанью, то нашел, что
Волга загорожена татарскими судами; несмотря  на  неравенство  сил,  русские
должны были вступить  в  битву,  чтоб  проложить  себе  дорогу;  битва  была
ожесточенная, секлись,  схватываясь  руками;  несколько  воевод  полегло  на
месте, особенное мужество оказал князь Василий Ухтомский, который скакал  по
связанным судам татарским и бил ослопом  неприятеля;  русские  потеряли  430
человек убитыми и взятыми в плен, много  было  побито,  потоплено  и  татар;
наконец князю Ухтомскому и устюжанам удалось пробиться и приплыть к Нижнему;
откуда послали к великому князю бить челом о жалованьи: Иоанн дважды посылал
к ним по золотой деньге; но они обе эти деньги  отдали  священнику,  который
был с ним под Казанью, пусть бога молит о государе и о всем его воинстве;  в
третий раз Иоанн послал им запас: 700 четвертей муки, 300 пудов  масла,  300
луков, 6000 стрел, 300 шуб бараньих, 300 однорядок из иностранного  сукна  и
300 сермяг - с приказом идти в новый поход на Казань.
     В  четыре  описанных  похода  ничего  не  было  сделано:   весь   успех
ограничивался опустошением неприятельских областей, за что казанцы также  не
оставались в долгу; сожжение казанских посадов Руном не  могло  вознаградить
за потери, понесенные отрядом князя Ярославского;  мало  того,  выгода  была
явно на стороне казанцев,  потому  что  им  удалось  подчинить  себе  Вятку.
Летописи не говорят нам о числе войск, отправлявшихся до сих пор на  Казань;
но из их рассказа ясно, что неуспех главным образом  зависел  от  недостатка
единства в движениях, от  недостатка  подчиненности;  один  воевода  не  мог
ничего сделать, потому что не мог дождаться другого, приказ  великокняжеский
и воеводский не был исполнен: Руно пошел на Казань, когда ему прямо  сказано
было не ходить;  под  Казанью  молодые  не  слушались  старших.  И  вот  для
получения чего-нибудь решительного летом  же  1469  года  Иоанн  послал  под
Казань двоих братьев  своих,  Юрия  и  Андрея  Большого,  вместе  с  молодым
Верейским  князем  Василием  Михайловичем,  со  всею  силою   московскою   и
устюжскою, конною и судовою. 1 сентября князь Юрий подошел к Казани;  татары
выехали навстречу, но, побившись немного, побежали в город и затворились;  а
русские обвели острог и отняли воду. Тогда  Ибрагим,  видя  себя  в  большой
беде, начал посылать с просьбою о мире и добил челом на всей  воле  великого
князя и воеводской. Мы не знаем, в чем состояла эта воля; знаем только,  что
хан выдал всех пленников, взятых за 40 лет.
     Очень быть может, что никаких других условий и не  было;  могли  желать
покончить  скорее  с  Казанью,  потому  что  внимание  отвлекалось   другими
важнейшими отношениями: с новгородцами дела не ладились,  Казимир  литовский
пересылался с Ахматом, ханом Золотой Орды. В  продолжение  следующих  восьми
лет, когда Иоанн был занят делами новгородскими, о Казани не было слышно;  и
как нарочно, хан казанский нарушил мир в то самое время, когда Иоанн  привел
Новгород окончательно в свою волю и мог обратить оружие на восток. В  начале
1478 года, когда еще великий князь был в Новгороде, пришла в  Казань  весть,
что он потерпел поражение от новгородцев и сам-четверт убежал  раненый.  Хан
поспешил воспользоваться благоприятным случаем и вооружился, но относительно
похода  казанцев  в  летописях  встречаем  разные  показания:  в   некоторых
говорится, что сам Ибрагим напал на Вятку, взял много пленных по  селам,  но
города не взял ни одного и под Вяткою потерял много своих татар, стоявши под
городом с масляницы до четвертой недели поста;  в  иных  прибавлено,  что  и
некоторые города передались хану; в других сказано, что хан пошел было и  на
Устюг,  но  задержан  был  разлившеюся  рекою.  Но  в  некоторых   летописях
говорится, что Ибрагим не пошел сам, а  послал  на  Вятку  войско,  и  когда
пришла к нему справедливая весть, что великий князь покорил Новгород, то  он
отдал  войску  приказ  возвратиться  немедленно;  войско  повиновалось   так
ревностно, что побежало, бросивши даже кушанье, которое варилось  в  котлах.
Мы не можем видеть несогласимого противоречия в том, что  хан  сам  пошел  в
поход или только  отправил  войско  с  воеводами:  народная  молва  и  самые
летописцы легко могли приписать поход самому хану, хотя бы его и не было при
войске; легко могло  явиться  выражение  "приходил  царь  казанский"  вместо
"приходили татары  казанские"  или  "приходил  царевич  казанский".  Что  же
касается до известия о быстром отступлении вследствие приказа из Казани,  то
оно  не   противоречит   известию   об   опустошении   Вятской   области   и
четырехнедельном стоянии под городом, ибо  приказ  возвратиться  именно  мог
прийти после этого четырехнедельного стояния; наконец, относительно известия
о походе к Устюгу легко можно допустить здесь отдельный отряд татарский.
     Как бы то ни было,  великий  князь  не  хотел  оставлять  без  внимания
нарушение мира со стороны Ибрагимовой, и весною московские воеводы Образец и
другие поплыли Волгою из Нижнего к Казани, опустошили волости и  подплыли  к
городу; но сильная буря и дождь помешали  приступу  и  заставили  московское
войско отступить; с  другой  стороны,  вятчане  и  устюжане  вошли  Камою  в
казанские владения и также опустошили их;  Ибрагим  послал  с  челобитьем  к
великому князю и заключил мир на всей его  воле;  воля  эта  опять  остается
неизвестною.
     До сих пор война с  Казанью  ограничивалась  местью,  опустошениями  за
опустошения; из мирных  договоров,  заключавшихся  на  воле  великого  князя
московского, знаем только об  обязательстве  хана  отпустить  пленников;  но
скоро смерть Ибрагима и внутренние смуты, последовавшие  за  нею  в  Казани,
дали московскому князю возможность утвердить здесь решительно свое  влияние,
впервые привести в зависимость татарское царство.  После  Ибрагима  осталось
двое  сыновей  от  разных  жен  -  старший  Алегам   (Али-хан)   и   младший
Магмет-Аминь; около каждого из  них  образовалась  своя  сторона;  Алегам  с
помощью ногаев осилил и сел на отцовском столе; но волнения не  прекратились
и подавали повод московскому князю вооруженною рукою вмешиваться в казанские
дела, наконец молодой Магмет-Аминь  явился  в  Москву  бить  челом  великому