собственности запрещает мне бросить мой молоток в экран принадлежащего вам
компьютера, потому что это будет посягательством на вашу собственность.
Оно удерживает меня от попыток распорядиться вашим компьютером без
разрешения. Точно так же мое право собственности на молоток и другие вещи
не позволяет ни вам, ни кому бы то ни было еще пользоваться ими без моего
разрешения.
Частная собственность порождает систему стимулов, способствующую
экономическому прогрессу. В доказательство этого можно привести четыре
основных довода.
Во-первых, частная собственность поощряет разумное управление имуществом.
Если частные владельцы не могут должным образом содержать свою
собственность либо допускают плохое с ней обращение, то они будут наказаны
понижением ее ценности. Например, владея автомобилем, вы заинтересованы в
том, чтобы менять масло, проводить регулярное техническое обслуживание и
уборку салона машины. Почему? Потому что, если не заботиться об этом,
ценность машины как для вас, так и для ее потенциальных владельцев, будет
снижаться. И, наоборот, если машина аккуратно содержится и находится в
рабочем состоянии, ее ценность будет выше как в ваших глазах, так и в
глазах тех, кто захочет приобрести ее впоследствии. В условиях частной
собственности поощряется именно разумное управление ею.
Если собственность принадлежит государству или ею владеет сообща большая
группа лиц, мотивы содержать ее в порядке ослабевают. Вряд ли поэтому
следует удивляться тому общеизвестному факту, что состояние
государственного жилья, как правило, оставляет желать лучшего, причем как
в капиталистических странах, в частности в США, так и в социалистических,
например, в России и Польше. Такая бесхозяйственность -- не более чем
отражение системы стимулов, порожденной государственной собственностью на
имущество.
Во-вторых, частная собственность побуждает людей увеличивать свое
состояние и эффективно им пользоваться. В условиях частной собственности
люди стремятся повышать свою квалификацию, больше и лучше работать,
поскольку это им выгодно. У них появляется стремление увеличивать свое
состояние: квартиры, офисы, здания.
Сельское хозяйство в бывшем Советском Союзе служит иллюстрацией того,
насколько важны права собственности в качестве стимула производительной
деятельности. При коммунистическом режиме крестьянам разрешалось оставлять
себе либо продавать на рынке продукты, произведенные на личных
приусадебных участках, не превышавших по размеру одного акра (0,405 га).
Эти приусадебные участки составляли всего лишь 1% всей обрабатываемой
земли; остальные 99% обрабатывались государственными предприятиями и
огромными сельскохозяйственными кооперативами. Тем не менее, по сообщениям
советской прессы, примерно одна четверть общего объема
сельскохозяйственной продукции Советского Союза выращивалась именно на
этих крошечных частных участках.
В-третьих, частные собственники стремятся использовать свои ресурсы так,
как это выгодно остальным. Хотя закон разрешает им делать со своим
имуществом "все, что угодно", частные владельцы оказываются в выигрыше,
когда думают о том, как сделать свою собственность наиболее
привлекательной для других. Если их действия вызывают одобрение других
людей, ценность их имущества возрастает, если нет -- снижается.
Право распоряжаться собственным трудовым потенциалом, являясь сильным
стимулом для инвестирования в собственное образование и обучение,
позволяет людям предоставлять услуги, высоко оцениваемые другими. Точно
так же у владельцев материальных активов есть стимул совершенствовать их в
направлении, одобряемом другими. Например, владельца многоквартирного дома
могут нисколько не волновать стоянки для машин, прачечная, деревья или
газоны, в его жилом комплексе. Однако, если потребители ценят наличие этих
благ выше затрат на их поддержание, владелец непременно будет
заинтересован в их предоставлении, поскольку они увеличат квартплату и
рыночную стоимость квартир. И, наоборот, владельцы домов, предлагающие то,
что нравится им, а не потребителям, уменьшат свои доходы и капиталы.
В-четвертых, частная собственность способствует разумному использованию
ресурсов и их сбережению для будущего. Сегодняшняя эксплуатация ресурсов
создает текущий доход, который является следствием спроса сегодняшних
пользователей. Однако потенциальный выигрыш в результате увеличения
ожидаемой в будущем цены ресурсов отражает спрос уже будущих
пользователей. И у частных собственников есть стимул уравновешивать эти
два спроса.
Когда ожидаемая в будущем ценность ресурсов превышает их нынешнюю
ценность, частные собственники выиграют, если сберегают ресурсы для
будущих пользователей, даже если не предполагают дожить до этого времени.
Представим себе, например, что 65-летний фермер, занимающийся разведением
леса на продажу, размышляет над вопросом о том, стоит ли рубить ели. Если
ожидается, что из-за еще большей нехватки леса подросшие со временем ели
будут стоить гораздо больше, фермер выиграет, оставив деревья в покое. В
условиях, когда собственность может быть продана, рыночная цена
принадлежащей фермеру земли будет увеличиваться по мере роста деревьев и
приближения ожидаемого срока получения выигрыша. Таким образом, фермер
будет иметь возможность продать деревья "живьем" (или землю вместе с
лесом) и получить их растущую стоимость в любое время, несмотря на то, что
ожидаемый результат может наступить спустя много лет после его смерти.
Способность именно частной собственности стимулировать сохранение и
накопление имущества наглядно подтверждается при сравнении прав
собственности, применяемых в отношении животных. Домашние животные,
находящиеся в частной собственности, такие как крупный рогатый скот,
лошади, ламы, индюки и страусы, сохраняются ради будущих доходов.
Напротив, отсутствие частной собственности приводит к истреблению бизонов,
китов и бобров.
Еще более наглядно иллюстрирует воздействие частной собственности на
сохранность животных судьба африканских слонов. В Кении слоны никому не
принадлежат и свободно передвигаются по территории страны, а правительство
пытается защитить их от браконьеров, охотящихся за ценной слоновой костью,
запрещая использование слонов в любых коммерческих целях, кроме туризма.
За десять лет проведения этой политики популяция кенийских слонов
сократилась с 65 тыс. до 19 тыс. особей. Сократились популяции слонов и в
других странах Восточной и Центральной Африки, где правительства
придерживаются того же подхода.
Зимбабве же, напротив, разрешает продажу слоновой кости и кожи, но
предоставляет право частной собственности местному населению, на чьей
земле обитает слон. С начала проведения этой политики в стране