тора о ближайших движениях отряда, стоявшего  в  Лон-ле-Сонье.  Наполеон
прислал этот приказ заблаговременно, еще ничего не зная о  переходе  Нея
на его сторону, но твердо убежденный, что Ней не  поднимет  против  него
оружия.
   В Париже почти одновременно узнали и о въезде Наполеона в Лион,  и  о
дальнейшем его движении на север, и о переходе Нея с войском на его сто-
рону.
   Бежать! Это было первой мыслью королевского двора. Бежать без оглядки
от смертельной опасности, бежать от Венсенского рва, где гниет труп гер-
цога Энгиенского. Столпотворение в умах было невообразимое. Король Людо-
вик XVIII сначала противился мысли о бегстве, ему это казалось и позором
и потерей престола. Но тогда что же предпринять? Дело дошло до серьезно-
го обсуждения такого стратегического плана: король сядет в карету  и  со
всеми сановниками, со всей своей семьей, с высшим духовенством выедет за
город, у заставы все эти экипажи остановятся и будут  ждать  идущего  на
столицу узурпатора. Узурпатор, увидя  седовласого  легитимного  монарха,
гордого своим правом и бестрепетно своей собственной особой заграждающе-
го вход в столицу, несомненно, устыдится своего поведения -  и  повернет
обратно. Не было той бессмыслицы, которая не предлагалась бы в этой  па-
нике теми головами, которые и в спокойном-то  состоянии  были  не  очень
хитры на выдумку.
   Правительственная и близкая к правящим  сферам  парижская  пресса  от
крайней самоуверенности перешла к полному упадку  духа  и  нескрываемому
страху. Типичной для ее поведения в  эти  дни  была  строгая  последова-
тельность эпитетов, прилагавшихся к Наполеону по мере его наступательно-
го движения от юга к северу. Первое известие: "Корсиканское чудовище вы-
садилось в бухте Жуан". Второе известие: "Людоед идет к Грассу".  Третье
известие: "Узурпатор вошел в Гренобль".  Четвертое  известие:  "Бонапарт
занял Лион". Пятое известие: "Наполеон приближается к Фонтенебло".  Шес-
тое известие: "Его императорское величество ожидается  сегодня  в  своем
верном Париже". Вся эта литературная гамма уместилась в одних и  тех  же
газетах, при одной и той же редакции на протяжении нескольких дней.
   Оставалась еще одна слабая надежда, но и она вскоре угасла. В  Париже
знали, что Наполеон не принимает никаких мер предосторожности, что, нап-
ример, при своем торжественном вступлении в Лион он ехал впереди свиты и
армии и лошадь его шагом ступала среди огромной массы со всех сторон ок-
ружавшего и приветствовавшего его народа. Ничего не стоило одним  ударом
кинжала спасти династию Бурбонов. И в  Париже,  говорят  нам  свидетели,
"тайные агенты вмешивались в толпу, чтобы вложить кинжал в  руки  нового
Жака Клемана" (убившего в 1589 г. короля Генриха III).  Будущему  убийце
обещали открыто большую награду, ссылаясь при этом на то, что такое дея-
ние будет законнейшим и не подлежащим суду актом, так как Венский  конг-
ресс объявил Наполеона врагом человечества и поставил его вне закона.
   Но Жака Клемана в короткие оставшиеся дни найти не успели.
   В ночь с 19 на 20 марта Наполеон со своим авангардом вошел  в  Фонте-
небло. Уже в 11 часов вечера 19 марта король со всей семьей бежал из Па-
рижа по направлению к бельгийской границе.
   На другой день, 20 марта 1815 г., в 9 часов вечера Наполеон, окружен-
ный свитой и кавалерией, вступил в Париж.
   Несметная толпа ждала его во дворце Тюильри и вокруг дворца.
   Когда еще с очень далекого расстояния стали доноситься  на  дворцовую
площадь с каждой минутой усиливавшиеся и наконец превратившиеся в сплош-
ной, оглушительный, радостный вопль крики несметной толпы,  бежавшей  за
каретой Наполеона и за скакавшей вокруг кареты свитой,  другая  огромная
толпа, ждавшая у дворца, ринулась навстречу. Карета и свита,  окруженные
со всех сторон несметной массой, не могли дальше двинуться. Конные гвар-
дейцы совершенно тщетно пытались освободить путь. "Люди кричали,  плака-
ли, бросались прямо к лошадям, к карете, ничего не желая слушать",-  го-
ворили потом кавалеристы, окружавшие императорскую  карету.  Толпа,  как
обезумевшая (по показанию свидетелей), бросилась к императору,  оттеснив
свиту, раскрыла карету и при несмолкаемых криках на руках понесла  Напо-
леона во дворец и по главной лестнице дворца наверх, к апартаментам вто-
рого этажа.
   После самых грандиозных побед, самых блестящих походов,  после  самых
огромных и богатых завоеваний никогда его не встречали в Париже так, как
вечером 20 марта 1815 г. Один старый роялист говорил потом, что это было
самое настоящее идолопоклонство.
   Едва только толпу с трудом уговорили выйти из дворца и Наполеон  очу-
тился в своем старом кабинете (откуда за 24 часа до этого вышел бежавший
король Людовик XVIII), как тут же принялся за дела, обступившие  его  со
всех сторон.
   Невероятное совершилось. Безоружный человек без выстрела, без  малей-
шей борьбы в 19 дней прошел от Средиземного побережья до Парижа,  изгнал
династию Бурбонов и воцарился снова.
   Но он лучше всех знал, что опять, как и в первое  свое  царствование,
не мир он принес с собой, а меч, и что потрясенная его внезапным появле-
нием Европа на этот раз сделает все, чтобы помешать ему собрать свои си-
лы.
   Наполеон торжественно обещал, начиная свое новое  царствование,  дать
Франции свободу и мир, откровенно и громогласно сознавшись тем  самым  и
многократно это повторяя и в Гренобле, и в Лионе, и в Париже, что в свое
первое царствование он не давал Франции ни свободы, ни мира.  Свободолю-
бивый и миролюбивые Наполеон - это, конечно, должно было звучать в  ушах
Франции и Европы так же, как если бы сказали "холодный огонь" или "горя-
чий лед".
   При всем громадном, быстром и ясно взвешивающем уме  Наполеон  хорошо
понимал, что если он без всякой борьбы, голыми руками в  несколько  дней
отвоевал обратно французский престол, то это произошло  не  потому,  что
сразу все пленились размерами той свободы и надежностью того мира, кото-
рые он сулил своим подданным. Внешнего мира Бурбоны пока не  нарушили  и
не собирались нарушить. Следовательно, от них отвернулись по другой при-
чине. Он очень ясно понимал, что его успех вызван в  очень  значительной
степени его обещаниями крестьянству, т. е. подавляющему большинству  на-
ции.
   "Бескорыстные люди меня привели в Париж. Унтер-офицеры и солдаты сде-
лали все. Народу и войску я обязан всем",- повторял  Наполеон  несколько
раз в первый вечер после своего приезда в Тюильри 20 марта 1815 г., сог-
ласно свидетельству находившегося при нем Флери де Шабулона.
   "Крестьяне кричали: Да здравствует император! Долой дворян! Долой по-
пов! Они следовали за мной из города в город,  а  когда  не  могли  идти