Красным, под Бородином, под Малоярославцем, в более мелких  сражениях  и
стычках. Французы видели, что если в России против них не ведется  точно
такая же народная война, как в Испании, то это прежде всего потому,  что
испанская армия была вконец уничтожена Наполеоном и были долгие  месяцы,
когда только крестьяне-добровольцы и могли сражаться, а в России ни  од-
ного дня не было такого, когда бы русская армия была совсем  уничтожена.
И народное чувство ненависти к завоевателю и желание выгнать его из Рос-
сии могли проявляться более всего организованно в рядах  регулярной  ар-
мии. Мы знаем из документов, что крестьяне Тамбовской  губернии  плясали
от радости, когда их в рекрутском присутствии забирали в войска  в  1812
г., тогда как в обыкновенное время рекрутчина  считалась  самой  тяжелой
повинностью.
   И эти люди, плясавшие от радости, когда их забирали в солдаты, потом,
в кровопролитных битвах, сражались и умирали подлинными героями.
   После выступления французов из Москвы, после сражения  под  Малоярос-
лавцем, после наступления морозов и  усиления  расстройства  французской
армии, за которой следом шла армия Кутузова, и  наступило  это  явление,
которое сначала называлось современниками "действиями партизанских отря-
дов", а потом стало называться "народной войной". Партизаны Фигнер,  Да-
выдов, Сеславии, Кудашев, Вадбольский и др.  были  офицерами  регулярной
русской армии, получившими разрешение  и  поручение  образовать  дружины
охотников (из солдат регулярной армии и  из  добровольцев)  и  тревожить
отступающих французов внезапными нападениями на обозы, на отставшие час-
ти и вообще на те пункты, где эти небольшие (в  несколько  сот  человек)
"партии" могли бы выступить с надеждой на успех. В этих партизанских от-
рядах были солдаты, были казаки, были  призванные  уже  во  время  войны
ополченцы, были добровольцы из крестьян.
   Обо всем этом я говорю подробно в своей книге "Нашествие Наполеона на
Россию".
   После Березины французская армия  уменьшилась  не  только  вследствие
страшных морозов, но и потому, что дивизия  Партуно,  которому  Наполеон
приказал для отвода глаз Чичагову оставаться у Борисова, подверглась на-
падению главных сил Кутузова, и от его 4 тысяч солдат уже через два  дня
сражения осталось немногим больше половины,  которые  и  капитулировали,
окруженные со всех сторон.
   В Вильне остатки французской армии были уже у порога спасения от гро-
зящей гибели. Они подошли к городу в самом невообразимом состоянии,  из-
мученные холодом и усталостью. Некоторые части сохранили боеспособность:
недалеко от Вильны Ней и Мэзон развили сильный артиллерийский огонь про-
тив наседавших русских, и преследование ослабело на несколько дней.
   При входе в Вильну произошло смятение и даже столкновение между  сол-
датами разных частей, искавшими крова  и  пищи  и  начавшими  немедленно
разграбление складов и магазинов. С 10 по 12 декабря армия шла в  Ковно,
преследуемая казаками, которых она еще могла отгонять. Кутузов с главны-
ми силами был еще в нескольких переходах от Вильны.  Не  задерживаясь  в
Ковно, остатки армии перешли через замерзший Неман. Страшный  московский
поход кончился. Из 420 тысяч человек, перешедших границу в июне 1812 г.,
и 150 тысяч, постепенно подошедших еще из Европы впоследствии, теперь, в
декабре того же года, остались небольшие разбросанные группы,  вразбивку
переходившие обратно через Неман. Из них потом уже в  Пруссии  и  Польше
удалось организовать отряд общей сложностью около 30 тысяч человек (пре-
имущественно из тех частей, которые оставались все эти полгода на  флан-
гах и не ходили в Москву). Остальные были или в плену, или погибли. Но в
плену оказалось по самым оптимистическим расчетам, не больше  100  тысяч
человек. Остальные погибли в сражениях, а больше всего от холода,  голо-
да, усталости и болезней во время отступления.
   Еще за неделю до выхода армии из русских пределов, 6 декабря 1812 г.,
в местечке Сморгони Наполеон в сопровождении Коленкура, Дюрока и Лобо  и
польского офицера Вонсовича уехал от армии, передав командование Мюрату.

   Его отъезду предшествовало объяснение с  маршалами,  которые  сначала
попробовали почтительно противоречить, но Наполеон заявил им, что счита-
ет теперь армию вне опасности попасть в плен, которой она подверглась до
Березины, и что, по его мнению, маршалы и без пего доведут ее до союзной
Пруссии, т. е. до Немана. Его же присутствие необходимо в Париже, потому
что никто там без него не сможет экстренными рекрутскими наборами  орга-
низовать новую, по крайней мере 300-тысячную армию, с которой нужно  бу-
дет весной встретить возможных врагов. Аргументом против его отъезда бы-
ло опасение, что без него отступающее войско, пережившее столько ужасов,
окончательна распадется, так как только  присутствие  императора  давало
ему еще силы.
   Наполеон был совершенно спокоен, объясняясь с маршалами. Что он поки-
дает армию не из трусости, что личная его жизнь сейчас уже вне  опаснос-
ти, а он, не мигнув глазом, много раз встречал в их же  присутствии  ре-
альную и прямую опасность, - это они знали. Не волновался он, когда  го-
ворил с ними и об этой страшной затеянной ни и проигранной войне  и  по-
губленной великой армии; конечно, печально,  но  ведь  это  скорее  нес-
частье, чем ошибка: климат очень подвел и т. п.  Но  тут  же  он  охотно
признал, что были ошибки и с его стороны: например, слишком затянувшееся
пребывание в Москве. Вообще же и тени смущения или расстройства духа На-
полеон при этой беседе не обнаруживал. Он категорически требовал от мар-
шалов временно сохранить втайне факт его отъезда. Важно было  не  только
предупредить окончательный упадок духа среди солдат в течение нескольких
даней, которые им еще оставалось пройти до Немана, но  еще  важнее  было
проехать по Германии раньше, чем там узнают правду о гибели великой  ар-
мии я о том, что император проезжает без охраны.
   В одном маршалы не сомневались - что император едет создавать и  неп-
ременно создаст новую армию, что сделает он это очень скоро  и  что  еще
много раз он поведет их в эту будущую армию под картечь.
   Выйдя его провожать, маршалы наблюдали, как он усаживается с Колекку-
ром в сани; он был так же спокоен, как спустя четыре месяца,  когда  шел
уже из Франции во главе новых корпусов на усмирение  восставшей  Европы.
Среда провожавших маршалов были люди, побывавшие  во  всех  бесчисленных
битвах Наполеона, от первого завоевания Италии до конца русского похода,
и они полагали, что все-таки ничего страшнее Бородина до сих пор им  ви-
деть не приходилось. Они не предвидели  Лейпцига.  Сани,  исчезнувшие  в
снежной мгле декабрьского вечера, уносили человека,  твердо  решившегося
не уступать ни одного клочка земли в завоеванной им Европе без самой от-
чаянной борьбы.