Вильсон явился к Кутузову и в очень резких выражениях  заявил  главноко-
мандующему, что армия откажется повиноваться ему, Кутузову, если он пос-
меет выехать на форпосты говорить с глазу на глаз с Лористоном.  Кутузов
выслушал это заявление и не изменил своего решения. Кутузов  принял  Ло-
ристона в штабе, отказался вести с ним переговоры о мире или перемирии и
только обещал довести о предложении Наполеона  до  сведения  Александра.
Царь не ответил. У Наполеона оставалось другое средство: поднять в  Рос-
сии крестьянскую революцию. Но на это он не решился. Да и совершенно не-
возможно было ждать, что, беспощадно подавляя французской военной  силой
не то что попытки восстания, а малейшие признаки неповиновения  крестьян
помещичьей власти в Литве, Наполеон вдруг явится  освободителем  русских
крестьян.
   Лютое беспокойство овладело верхами дворянства после  занятия  Москвы
Наполеоном, и Александру доносили, что не  только  среди  крестьян  идут
слухи о свободе, что уже и среди солдат  поговаривают,  будто  Александр
сам тайно просил Наполеона войти в Россию и освободить крестьян, потому,
очевидно, что сам царь боится помещиков. А в Петербурге уже поговаривали
(и за это был даже отдан под суд некий Шебалкин), что Наполеон-сын  Ека-
терины II и идет отнять у Александра свою законную всероссийскую корону,
после чего и освободит крестьян. Что в 1812 г. происходил ряд крестьянс-
ких волнений против помещиков, и волнений  местами  серьезных,-  это  мы
знаем документально.
   Наполеон некоторое время явственно колебался. То вдруг приказывал ис-
кать в московском архиве сведения о Пугачеве (их не  успели  найти),  то
окружающие императора делали наброски манифеста к  крестьянству,  то  он
сам писал Евгению Богарне, что хорошо бы вызвать восстание крестьян,  то
спрашивал владелицу магазина в Москве француженку Обэр-Шальмэ,  что  она
думает об освобождении крестьян, то вовсе переставал об  этом  говорить,
начиная расспрашивать о татарах и казаках.
   Наполеон все-таки приказал доложить ему об истории пугачевского  дви-
жения. Эти мысли о Пугачеве показывают, что он очень реально представлял
себе возможные последствия своего решительного  выступления  в  качестве
освободителя крестьян. Если чего и боялись стихийно,  "нутром",  русские
дворяне, то не столько континентальной блокады, сколько именно  потрясе-
ния крепостного права в случае победы Наполеона, причем они  могли  мыс-
лить это потрясение или так, как им подсказывал пример Штейна и  Гарден-
берга в Пруссии (после иенского разгрома Прусской монархии), т. е. в ви-
де реформы "сверху" уже после заключения мира, что  тоже  было  для  них
совсем неприемлемо, или в виде новой грандиозной пугачевщины,  вызванной
Наполеоном во время войны в форме всенародного крестьянского  восстания,
стремящегося открытым, революционным путем низвергнуть рабство.
   Наполеон не захотел даже приступить к  началу  реализации  последнего
плана. Для императора новой буржуазной Европы мужицкая революция  оказа-
лась неприемлемой даже в борьбе против феодально-абсолютистской монархии
и даже в такой момент, когда эта революция являлась для него  единствен-
ным шансом возможной победы.
   Также мимолетно подумал он, сидя в Кремле, о восстании на Украине,  о
возможном движении среди татар. И все эти планы также были им  отвергну-
ты. В высшей степени характерно, что и в современной нам Франции  новей-
шая историография похваливает Наполеона за эту твердость  консервативных
его настроений среди московского пожарища.
   Вот что говорит автор новейших громадных восьми  томов  исследований,
посвященных внешней политике Наполеона, Эдуард Дрио: "Он  думал  поднять
казанских татар; он приказал изучить восстание  пугачевских  казаков;  у
него было сознание существования Украины... Он думал о Мазепе... Поднять
революцию в России - слишком серьезное дело! Наполеон не без боязни  ос-
тановился перед грозной тайной степей... Он был не творцом революций, но
их усмирителем; у него было желание порядка; никто никогда  больше,  чем
он, не обладал чувством и как бы инстинктом императорской власти, у него
было что-то вроде физического отвращения к народным движениям... Он  ос-
тался императором, без компромиссов, без низости". Пои всем своем  фран-
цузском патриотизме историк Наполеона с особенным  жаром  хвалит  своего
героя за то, что тот предпочел в 1812 г. какие угодно бедствия, лишь  бы
не воззвать к революции, как с ударением и внушительностью  подчеркивает
правобуржуазный и благоговейный поклонник Наполеона в 1927  г.,  ударив-
шихся в 1937-1938 гг., кстати будь сказано, в самую оголтелую реакцию.
   В тот октябрьский день, когда в московском Петровском замке  Наполеон
колебался, издать ли декрет об освобождении крепостных крестьян, или  не
издавать, в нем шла сильная борьба. Для 25-летнего генерале, только  что
покорившего контрреволюционный Тулон, для друга Огюстена Робеспьера, для
сторонника Максимилиана Робеспьера, даже позже уже для  автора  Наполео-
новского кодекса колебаний по вопросу о том, оставлять ли крестьян в ру-
ках Салтычих обоего пола, быть не могло. Что  русское  крепостное  право
гораздо более похоже на рабство негров, чем на крепостничество  в  любой
из разгромленных им  феодально-абсолютистских  держав  Европы,  Наполеон
очень хорошо знал; шпионов в России он содержал целую тьму и  информацию
имел весьма полную и разнообразную. Но революционного генерала уже давно
не было, а по залам Петровского замка,  украдкой  наблюдаемый  дежурными
адъютантами, ходил в раздумье взад и вперед его величество  Наполеон  I,
божьей милостью самодержавный император французов, король Италии, факти-
ческий верховный сюзерен и хозяин всего  европейского  континента,  зять
императора  австрийского,  отправивший  на  гильотину  или  сгноивший  в
тюрьмах и ссылке многих людей, которые тоже были в свое  время  друзьями
Максимилиана и Огюстена Робеспьеров и имели  мужество  остаться  верными
своим убеждениям.
   Декрет об освобождении крестьян, если бы он был  издан  Наполеоном  и
введен в действие во всех губерниях, занятых войсками  Наполеона,  дойдя
до русской армии, сплошь крепостной, державшейся палочной дисциплины,та-
кой декрет мог бы, как это казалось некоторым из наполеоновского окруже-
ния, всколыхнуть крестьянские миллионы, разложить дисциплину  в  царских
войсках и прежде всего поднять восстание,  подобное  пугачевскому.  Ведь
все-таки Россия была единственной страной,  где  всего  за  какие-нибудь
35-36 лет до прихода Наполеона пылала  грандиозная  крестьянская  война,
очень долгая, со сменой побед и поражений, со  взятием  больших  городов
(восставшие в известные  моменты  располагали  лучшей  артиллерией,  чем
царские войска), победоносно прошедшая по колоссальной территории,  нес-
колько месяцев сряду потрясавшая все здание русской империи. О  германс-
ком крестьянском восстании Наполеон мог узнать только по документам, ко-
торым от роду было около 300 лет, а  о  русской  пугачевщине  ему  могли
рассказать, по личным воспоминаниям, даже и не очень старые  люди.  Ведь