и  черных  рабов ждала возле носилок своих господ. Здесь - ликторы оттесняли
назад  жадную  до  зрелищ  толпу,  там  - стояли центурионы, прислонившись к
колоннадам,  и  римский дворцовый караул, с лязгом оружия и при звуках труб,
только что собрался за воротами в ожидании смены.
     Перед  колесницей  префекта  все почтительно расступились. Когда Титиан
проходил   затем   по   украшенным   колоннами   галереям   Цезареума   мимо
многочисленных,   выставленных  здесь  образцовых  произведений  скульптуры,
картин,  мимо  зал  дворцовой  библиотеки,  он  думал  о трудах и стараниях,
которые  ему,  с  помощью  Понтия,  пришлось  в  течение  нескольких месяцев
затратить  на  то,  чтобы  этот  дворец,  остававшийся  пустым, превратить в
жилище,  которое  могло  бы  понравиться  Адриану. Императрица жила теперь в
этом  приготовленном  для  ее  супруга  дворце, покои которого были украшены
лучшими  произведениями искусства. И Титиан с грустью говорил себе, что если
только  Сабина проведает об этих произведениях, то уж никак невозможно будет
перевезти  их  на  Лохиаду.  У входа в великолепную залу, предназначенную им
для  приема  императорских  гостей,  префект  встретил постельничего Сабины,
который взялся немедленно проводить его к своей госпоже.
     Потолок  залы,  в  которой  префект  должен  был найти Сабину, открытый
летом,  а  теперь,  в  ограждение  от  дождей  александрийской зимы, а также
потому,  что  Сабина и в более теплое время года жаловалась обычно на холод,
был  прикрыт  подвижным  медным  зонтом, благодаря которому получался приток
свежего воздуха.
     Когда  Титиан  вошел в эту комнату, на него повеяло приятной теплотой и
тонкими  благоуханиями.  Теплота  происходила  от весьма своеобразных печей,
стоявших  посреди  залы. Первая представляла кузницу Вулканадревесные  угли  лежали  перед  раздувальным  мехом,  который через короткие
правильные  промежутки  приводился в действие посредством приспособленного к
нему  самодвигателя.  Вулкан  и его помощники, изваянные из бронзы, окружали
огонь  со  щипцами и молотами в руках. Другая печь, из серебра, представляла
большое  птичье  гнездо,  в  котором  тоже  горели  древесные  угли.  Над их
пламенем  поднималась  к  небу вылитая из бронзы и походившая на орла фигура
птицы  Феникс.  Сверх того, многочисленные лампы освещали эту залу, убранную
стульями  изящной формы, кушетками и столами, цветочными вазами и статуями и
казавшуюся слишком обширной для собравшихся в ней лиц.
     ______________
     кузницу, где вместе с циклопами ковал перуны Юпитера.

     Для  небольших  приемов  префект  и  Понтий первоначально предназначали
совсем  другое  помещение  и  отделали  его  соответственно  этой  цели.  Но
императрица предпочла залу менее обширной комнате.
     Чувство   принужденности  и  даже  какого-то  смущения  овладело  душой
высокородного  маститого  сановника,  когда  он стал рассматривать небольшие
группы  находившихся  здесь  людей  и  услышал  тут  -  тихий  говор,  там -
невнятный  шепот  и  сдержанный  смех, но нигде не услыхал свободно льющейся
речи.  Было мгновение, когда ему казалось, что он вошел в приют произносимой
шепотом  клеветы,  хотя  знал  причину,  по  которой  никто  не  осмеливался
говорить здесь громко и непринужденно.
     Громкий  говор  беспокоил императрицу, чей-нибудь звучный голос был для
нее  пыткой,  хотя  немногие  обладали таким сильным грудным голосом, как ее
собственный  супруг,  не  имевший  обыкновения сдерживаться ни перед кем, не
исключая и своей супруги.
     Сабина  сидела в большом кресле, походившем на кровать. Ноги ее глубоко
тонули  в  косматой  шерсти  дикого  буйвола,  а ступни были обложены кругом
шелковыми пуховыми подушками.
     Голова  ее  была круто поднята вверх. Трудно было понять, каким образом
ее  тонкая  шея могла удерживать на себе эту голову вместе с нитками жемчуга
и   цепочками   из   драгоценных  каменьев,  которыми  было  обвито  высокое
сооружение  ее прически из светло-рыжих локонов цилиндрической формы, плотно
прилегавших  друг  к  другу.  Исхудалое  лицо  императрицы казалось особенно
миниатюрным   под   множеством   естественных   и  искусственных  украшений,
покрывавших  ее  лоб и темя. Красивым оно не могло быть даже в молодости, но
черты  его  были  правильны.  И  префект,  глядя  на это лицо, изборожденное
мелкими  морщинками  и покрытое белилами и румянами, подумал, что художнику,
которому  за  несколько  лет  перед  тем  было поручено изобразить ее в виде
Венеры-Победительницы,  Venus  Victrix,  все  же  удалось  бы придать богине
некоторое  сходство  с  царственным  оригиналом,  если  бы только совершенно
лишенные  ресниц  глаза этой матроны не были так поразительно малы, несмотря
на  проведенные  около  них рисовальной кисточкой темные черточки, и жилы не
выдавались  так  явственно  на  шее,  которую  императрица не считала нужным
прикрывать.
     С  глубоким  поклоном  Титиан  взял  правую,  унизанную  кольцами  руку
Сабины;  но  та  быстро,  словно  боясь, что он может повредить ее, отняла у
друга  и  родича  своего мужа эту тщательно выхоленную, но такую бесполезную
руку и спрятала ее под накидку.
     В  Александрии  она  впервые  встретилась  с  Титианом, которого в Риме
привыкла  видеть  у  себя  ежедневно.  Накануне  ее, изнемогающую от морской
болезни,  в  закрытых  носилках  доставили в Цезареум, и утром она вынуждена
была  отказать  ему  в  приеме,  так  как  находилась всецело в распоряжении
врачей, банщиц и парикмахеров.
     - Как  можешь  ты  выносить  жизнь в этой стране? - спросила она тихим,
сухим  голосом,  который  постоянно  звучал  так,  как будто разговор - дело
трудное,  тягостное и бесполезное. - В полдень печет солнце, - заметила она,
- а вечером делается так холодно, так невыносимо холодно!
     При  этих словах она плотно закуталась в свою накидку, но Титиан указал
на печи, стоявшие посреди залы, и произнес:
     - А  мне  казалось,  что мы перерезали тетиву у лука египетской зимы, и
без того не слишком туго натянутую.
     - Все  еще  молод,  все  еще  полон  образов,  все еще поэт! - ответила
императрица  вялым  тоном.  -  Два часа тому назад, - продолжала Сабина, - я
виделась  с  твоей  женой. Ей в Африке, по-видимому, не везет. Я ужаснулась,
найдя прекрасную матрону Юлию в таком состоянии. У нее нехороший вид.
     - Годы - враги красоты.
     - Часто; но истинная красота нередко выдерживает их нападение.
     - Ты сама служишь живым доказательством правдивости этого утверждения.
     - Ты хочешь сказать, что я становлюсь старой?
     - Нет, что ты умеешь оставаться прекрасной.
     - Поэт!   -   прошептала   императрица,   и   ее  тонкая  верхняя  губа
искривилась.
     - Нет, государственные дела не в ладу с музою.