- Но  кому  вещи кажутся более прекрасными, чем в действительности, или
кто  дает  им имена более блистательные, чем они заслуживают, того я называю
поэтом, мечтателем, льстецом, как случится.
     - Скромность отклоняет даже заслуженное поклонение.
     - К  чему  это  пустое  перебрасывание  словами?  -  вздохнула  Сабина,
глубоко  опускаясь  в кресло. - Ты посещал школу спорщиков здешнего Музея, а
я  - нет. Вон там стоит софист Фаворин... он, вероятно, доказывает астроному
Птолемею,  что звезды не что иное, как кровавые пятнышки в нашем глазу, а мы
воображаем,  что  видим  их  на  небе.  Историк Флорразговор;  поэт  Панкратвыпадает  по  этому поводу на долю вон того грамматика - это ты знаешь лучше
меня. Как его зовут?
     ______________
     первых царей до Августа.
     стихи в честь Адриана и Антиноя.

     - Аполлонием     ______________
     трактата о синтаксисе.

     - Адриан  дал  ему прозвище Темный. Чем труднее бывает понять речь этих
господ, тем выше их ценят.
     - За  тем,  что  скрыто в глубине, приходится нырять, а то, что плавает
на  поверхности,  уносится  любой  волной или становится игрушкой ребятишек.
Аполлоний - великий ученый.
     - В  таком  случае  моему  супругу  следовало  бы  оставить его при его
учениках  и книгах. Он пожелал, чтобы я приглашала этих людей к моему столу.
Относительно Флора и Панкрата я согласна, но другие...
     - От  Фаворина  и  Птолемея  я  легко  мог бы освободить тебя; пошли их
навстречу императору.
     - Для какой цели?
     - Чтобы развлекать его.
     - Его  игрушка  при  нем,  - возразила Сабина, и ее губы искривились на
этот раз с выражением горького презрения.
     - Его  художественный  взор,  -  сказал  префект,  - наслаждается часто
прославляемой  красотой форм Антиноя, которого мне еще до сих пор не удалось
видеть.
     - И ты жаждешь посмотреть на это чудо?
     - Не стану отрицать.
     - И  тебе  все-таки  хочется отдалить встречу с императором? - спросила
Сабина,  и  ее  маленькие  глаза  взглянули  пытливо  и подозрительно. - Так
хочешь ты отсрочить приезд моего супруга?
     - Нужно  ли  мне  говорить  тебе,  -  отвечал  Титиан с живостью, - как
радует  меня  после  четырехлетней  разлуки  свидание  с  моим  повелителем,
товарищем  моей  юности,  величайшим и мудрейшим из людей? Чего бы не дал я,
чтобы  он  был  теперь уже здесь, и все же я желаю, чтобы он приехал сюда не
через одну, а через две недели.
     - В чем же дело?
     - Верховой  гонец  привез  мне  сегодня  письмо,  в  котором  император
извещает, что хочет поселиться не в Цезареуме, а в Лохиадском дворце.
     При  этом  известии  лоб  Сабины  нахмурился,  глаза  стали  мрачными и
неподвижными, опустились, и, закусив нижнюю губу, она прошептала:
     - Это потому, что здесь живу я!
     Титиан  сделал вид, будто не слышал этого упрека, и продолжал небрежным
тоном:
     - Он  найдет  там  тот обширный вид вдаль, который он любит с юных лет.
Но  старое  здание  в упадке, и я с помощью нашего превосходного архитектора
Понтия  уже  приступил  к  делу,  употребляя все силы, чтобы по крайней мере
одну  часть дворца сделать возможной для жилья и не совсем лишенной удобств,
но  все-таки  срок слишком короток для того, чтобы... что-либо подходящее...
достойное...
     - Я  желаю  видеть  своего  супруга  здесь,  и чем скорее, тем лучше! -
решительно   прервала   императрица.   Затем   она  повернулась  к  довольно
отдаленной  от  ее  кресла  колонне,  тянувшейся  вдоль правой стены залы, и
крикнула: - Вер!
     Но  ее  голос  был  так  слаб,  что  не достиг цели, и потому она снова
повернулась лицом к префекту и проговорила:
     - Прошу тебя, позови ко мне Вера, претора Луция Элия Вера.
     Титиан  поспешил  исполнить  приказание.  Уже  при  входе  он обменялся
дружеским   приветствием   с   человеком,   с   которым   пожелала  говорить
императрица.  Вер  же заметил префекта лишь тогда, когда тот вплотную к нему
подошел,  ибо  сам  он  стоял  в  центре  небольшой  группы мужчин и женщин,
слушавших  его  с  напряженным  вниманием.  То,  что он рассказывал им тихим
голосом,  по-видимому,  было  необыкновенно  забавно,  так как его слушатели
употребляли  усилия  для  того,  чтобы  их  тихое,  сдержанное  хихиканье не
превратилось в потрясающий хохот, который ненавидела императрица.
     Через   минуту,   когда  префект  подходил  к  Веру,  молодая  девушка,
хорошенькая  головка которой была увенчана целой горой маленьких кругленьких
локончиков, ударила претора по руке и сказала:
     - Это  уж  слишком  сильно;  если  ты будешь продолжать в таком духе, я
стану  впредь  затыкать  уши, когда ты вздумаешь заговорить со мной. Это так
же верно, как то, что меня зовут Бальбиллой     ______________
     наречии  в  подражание Сафо - греческой поэтессе VI в. до н.э. Она хвалилась
своим  происхождением  от римского наместника в Египте Клавдия Бальбилла (55
г. н.э.) и от сирийского властителя Антиоха.

     - И что ты происходишь от царя Антиоха, - прибавил Вер с поклоном.
     - Ты  все  тот  же,  -  засмеялся  префект,  мигнув забавнику. - Сабина
желает говорить с тобою.
     - Сейчас,  сейчас, - отозвался Вер. - Моя история правдива, - продолжал
он  свой  рассказ,  -  и  вы  все должны быть благодарны мне, потому что она
освободила  вас  от  этого  скучнейшего  грамматика,  который вон там прижал
моего  остроумного  друга  Фаворина  к стене. Твоя Александрия нравится мне,
Титиан,  но  все-таки  ее  нельзя назвать таким же великим городом, как Рим.
Здесь  люди  еще  не  отучились удивляться. Они все еще впадают в изумление.