доминировавшей социо-экономической системы, при которой было легко
контролировать разбросанное сельское население. В настоящее время большинство
перуанцев живут в городах и не желают возвращаться назад, поскольку
экономические и социальные причины, заставившие их двинуться в города,
достаточно весомы. Этих людей уже нельзя держать в изоляции.

Мигранты хотели включиться в обычную законопослушную деятельность, но
поскольку этому мешала правовая система, им пришлось выживать за пределами
закона. С ростом числа мигрантов их институты и внелегальные нормы окрепли и
распространились, создав громадную брешь, через которую все возрастающая доля
населения -- даже те, кто традиционно жил в ладу с законом -- стали уходить от
трудно выносимого бремени законопослушания. Внелегальные институты и созданное
ими защищенное пространство давали каждому возможность противостоять
меркантилистскому государству.

В последние 40 лет вторжение внелегальности во все сферы жизни шло столь
постепенно, что ее воздействие ощутили не сразу. Меркантилистская система
утратила дееспособность не вдруг, а плавно и почти неощутимо. В июле 1980 г.
военные вернули власть гражданскому правительству потому, что их пребывание у
власти потеряло смысл. 28 июля 1985 г. президент Фернандо Белонде Терри
передал пост своему преемнику президенту Алану Гарсия Пересу почти при таких
же обстоятельствах: кандидат его партии получил на выборах всего лишь 6,24%
голосов.

Политика прежних правительств Перу отмечена отсутствием преемственности.
Следуя меркантилистской традиции, политики начинали с раздачи обещаний и
посулов, но большая часть возбужденных ожиданий была просто невыполнима.
Вследствие этого президенты становились к концу правления крайне
непопулярными, а их преемникам приходилось изобретать новые программы, и
ничего похожего на "национальный проект" просто не получалось. Отсутствие
преемственности в работе правительств ослабляет систему и повышает
привлекательность самых экстремистских решений, что делает государство никому
не интересным. Это же сокращает период благожелательного отношения к новому
правительству, так что если новый президент и возбудит новые надежды, это еще
не значит, что обновилась вера в систему власти.

Насилие

Сейчас уже ясно, что центральная проблема не в том, должны или не должны
институты государства из человеколюбия открыться и для внелегалов, а в том,
сумеют ли они сделать это вовремя, чтобы избежать насильственного разрушения
представительной демократии. Следовательно, крайне важно понять, не являются
ли правовая незащищенность и недостаток перспектив для большинства перуанцев
-- основными источниками насилия в стране. Если окажется, что это так, можно
утверждать, что одновременно осуществляются два восстания против
меркантилистского государства: массовое и мирное движение, начатое
внелегалами-теневиками, и кровопролитное движение малых групп, начатое, в
частности, коммунистической партией Перу и названное "сияющий путь".

Самые бедные и недовольные люди не могут принять общество, в котором
возможности, собственность и власть распределены произвольно. Люди понимают,
что/правовые институты страны не позволяют им реализовать разумные ожидания и
не дают минимума законных возможностей и защиты. Крушение надежд может
привести к насилию: либо к активному участию в нем, либо к безразличному
принятию его. В конце концов, если правовые институты существуют чтобы
защищать индивидуальные права и собственность от третьих сторон, упорядочивать
доступ к производительной деятельности и облегчать гармонизацию взаимодействия
с другими людьми, то понятно, что люди, лишенные всего этого, могут
взбунтоваться.

Даже наиболее законопослушным и мирным гражданам ясно, что существующая
правовая система -- бюрократическая волокита, получение благ вне очереди,
взятки и грубость -- есть кафкианская ловушка, препятствующая эффективному
использованию ресурсов страны и труда ее граждан. Это неприемлемо для
беднейших, поскольку большинство дискриминационных законов и институтов как
раз охватывают управление экономикой, то есть главный канал вертикальной
мобильности. Крушение надежд в лучшем случае вытесняет людей в черный рынок, в
худшем -- толкает к преступности и подрывной деятельности. Агрессивность --
это реакция на крушение надежд, то есть на пропасть между тем, что у людей
есть, и тем, на что, по их мнению, они имеют право.

Нечто подобное происходило и в период угасания меркантилистских режимов в
Европе: предоставление возможностей лишь тем, кто имел необходимые
политические контакты, породило чувства фатализма и безнадежности. Кто не
смирился с поражением, кто обладал энергией и верой в себя выбирали эмиграцию
или революцию. Массовая эмиграция, как в южной Италии, увлекла за собой людей,
способных стать катализатором перемен. Там же, где эмиграция была запрещена,
государство и полиция вели длительную борьбу против воинствующей риторики и
терроризма -- борьбу, которая сделала экономику таких стран непроизводительной
и разрушила стимулы для инвестиций.

Если массовая миграция невозможна, как, например, в Мексике, а необходимые
реформы не проводятся, то наиболее вероятным результатом упадка
меркантилистской системы будет насилие: революция или репрессии. В конце
концов, мы знаем, что из сел в города уходит в основном молодежь, которой не
нужно заботиться о семье. Самые предприимчивые вполне могут оказаться
одновременно самыми агрессивными и воинственными. Возраст и трудности
налаживания личных взаимоотношений, жизнь вдали от родного дома делают их
легкой добычей для проповеди насилия. Случайные заработки, отсутствие
перспектив лишают их стойкости и убивают надежды. Меркантилизм почти всегда
оканчивался насилием, и нет оснований полагать, что в Перу будет иначе,
особенно если власти не желают проявлять гибкость. Можно утверждать, что если
некоторые страны, как, скажем, Россия, перешли от меркантилизма к
государственному террору, то Испания и некоторые другие после десятилетий
авторитаризма движутся к рыночной экономике. Однако народы этих стран никогда
не были свободны от насилия, и только помощь соседей помогла им завершить
переход относительно мирно. В Перу такие аварийные клапаны отсутствуют.
Возможность восстания сейчас гораздо больше, чем прежде. Оружие стало более
эффективным и простым в обращении. Наши пустынные городские районы с
бесчисленными закоулками и подворотнями, наши разуверившиеся во всем люди дают