горизонтальное, как и вертикальное перемещение доходов.
Результат этого анализа достаточно неожидан. Он наносит удар по широко
распространенному мнению, что наши общества очень богаты и что их
богатства просто неправильно распределены, -- эта точка зрения была
особенно популярна в тридцатые годы. На самом деле мы обнаружили, что те
излишки, которые нам хотелось бы безжалостно изъять, -- при этом, полагая,
что это никак не скажется на уровне производства, -- совершенно
недостаточны для того, чтобы поднять низкие доходы до желательного уровня.
Преследование этой цели вызывает снижение жизненного уровня даже у нижнего
слоя средних классов.
Теория перераспределения возникла на основе двух этических оценок,
выражавшим абсолютное осуждение, -- несправедливого недопотребления и
существования наряду с ним несправедливо высокого уровня потребления. Как
хорошо, если для достижения достойной цели не надо жертвовать чем-то
ценным, если ваши средства борьбы со злом являются благими! Таким образом,
эта проблема выглядела в глазах интеллектуала, размышлявшего об
общественном устройстве. Существовал недостойный образ жизни бедняков, от
которого интеллектуал мечтал избавиться, и он рассчитывал, что это можно
сделать, просто избавившись от другого недостойного образа жизни -- образа
жизни богатых. Интеллектуал (но не художник), конечно, не испытывает
симпатии к откровенной роскоши богачей. Поэтому, с его точки зрения,
политика перераспределения не повлечет за собой никаких социальных потерь.
Но если потолок доходов будет таким низким, как мы говорили, то это многое
меняет. В этом случае будет разрушен достойный образ жизни и те нормы, к
которым интеллектуал привык и которые он считает необходимыми для
выполнения тех социальных функций, которые он ценит больше всего.
Теперь, когда наделение средствами одних по-прежнему кажется справедливым,
справедливость изъятия средств у других уже не выглядит столь очевидной.
Легко сказать: "Ротшильд должен отказаться от своей яхты". Но совсем
другое дело сказать: "Боюсь, Бергсон должен лишиться того скромного
достатка, который позволяет ему заниматься своим делом". Речь идет не
только о незаработанных доходах: будут ущемлены и государственный
служащий, и инженер, и интеллектуал, и художник. Хотим ли мы этого?
Считаем ли это справедливым?
Хорошо известно, что даже самые рьяные сторонники перераспределения не
считают это желательным или справедливым. Ведь вознаграждения, получаемые
государством за его все расширяющиеся функции перераспределения, гораздо
выше, чем те потолки доходов, которые мы определили в нашем исследовании.
Это самое очевидное доказательство того, что сторонники перераспределения
на самом деле не считают эти потолки доходов желательными или приемлемыми.
Однако человеку свойственно ошибаться, и вполне возможно, что сторонники
перераспределения правы в том, что оно необходимо, и ошибаются в
установлении относительно высоких доходов тому, кто его осуществляет. Это
может быть уступкой обстоятельствам и традиционным взглядам или же
непоследовательностью. Давайте поэтому непредвзято рассмотрим возможность
того, что в целях повышения доходов, недостигающих минимального уровня,
могут быть оправданы удержания даже из очень скромных доходов.
Поскольку теперь нам необходимо оценить, что хуже -- ненормально низкий
потолок доходов среднего класса или же недостаточные доходы рабочих, нужен
своего рода критерий справедливости. Нам предлагают "арифметику счастья",
исчисление удовлетворенности, теперь одетое в новые одежды экономики
благосостояния.
Удовлетворенность
Перераспределение началось с осознания того, что одни имеют слишком мало,
а другие -- слишком много. Когда пытаются выразить эту мысль точнее,
обычно предлагают две формулировки. Первую можно назвать объективной,
вторую -- субъективной. Объективная основана на представлении о приличном
образе жизни, ниже которого никто не должен опускаться; другие образы
жизни приемлемы и желательны в определенных пределах выше этого уровня.
Субъективная формулировка не определяет того, что является объективным
благом для людей, и ее можно выразить примерно так: "Для богатых потеря
будет не столь чувствительной, как приобретение для бедных", или даже
более прямо: "Определенная потеря дохода будет значить меньше для
богатого, чем соответствующий прирост дохода для бедного".
Здесь сравниваются степени удовлетворенности. Можно ли такое сравнение
считать эффективным? Можно ли хоть с какой-нибудь степенью точности
измерить понижение удовлетворенности у одних и повышение ее у других? Если
да, то мы можем узнать, как достичь максимальной суммы личных
удовлетворенностей при заданном уровне производства, причем будем считать,
что этот уровень остается неизменным.
Такая идея не могла не возникнуть в кругу экономистов, так как понятие
максимизации удовлетворенности использовалось в разных контекстах уже не
одно десятилетие. Чистая теория потребительского спроса рассматривает
индивида как человека, обладающего определенным доходом, который он
расходует на предлагаемые рынком по определенным ценам товары таким
образом, чтобы получить максимум удовлетворенности. Чистая теория обмена
рассматривает две стороны, каждая из которых обладает определенным
количеством товара и желает приобрести товар другой стороны. Каждая
сторона меняет часть своего товара на часть товара партнера до тех пор,
пока дальнейшее приобретение очередной порции товара не требует от него
большей жертвы, чем ценность этого приобретения для него. Можно сказать,
что к этому моменту каждая сторона получает наиболее удовлетворяющий ее
набор товаров и, в определенном смысле, удовлетворенность обеих сторон
максимизирована. [См. рассуждения проф. Ногаро в "La Valeur Logique des
Theories Economiques" (Paris, 1947) , chap. IX, "La Theorie du Maximum de
Satisfactions".] Несколько фантастическая теория общего равновесия
распространяет чистую теорию обмена на случай большого числа людей и
большого количества товаров. Общее равновесие -- это эстетический и
математический оптимум, которым экономисты склонны прямо или косвенно
считать оптимум удовлетворенности. Такое убеждение действительно является
интуитивной необходимостью для экономиста. Постулируя, что экономическое
поведение определяется стремлением каждого к максимизации личной
удовлетворенности, и, утверждая, что любое равновесие в обмене есть
наилучший компромисс между удовлетворенностями сторон, и что тем самым
равновесие максимизирует сумму их удовлетворенностей, они пришли к выводу,
что общее равновесие является наилучшим состоянием с точки зрения
отдельного человека, а с точки зрения общества в целом -- это оптимальное
сочетание индивидуальных достижений. [См. дискуссию Самуэльсона в
"Foundations of Economic Analysis" (Cambridge, 5 March 1948), chap. VIII,
"Economy of Welfare".] Из того, что общее равновесие является оптимальным