не в отмену предшествовавших, а для более полного выяснения догматов,  в
меру духовной зрелости церковного общества и развития в нем потребностей
верующего разума - возможно и необходимо, но, с точки зрения  П.,  не  в
смысле спекулятивном,  а  в  смысле  генетического  вывода  догмата,  на
сколько он может служить предметом логического восприятия. Догмат сам  в
себе есть непосредственное учение И.  Христа  и  апостолов  и  ближайшим
образом составляет предмет непосредственной  веры;  соборный  символ,  а
также вероизложение отцов  церкви,  авторизованные  соборами,  суть  уже
формы развития догмата, облекаемого ими в логическую формулу. Еще  более
понятие  развитие  догматов  имеет  в  православии  отношение  к   науке
богословия, исходная точка которой - априорная.  С  мнением,  отрицающим
развитие догматов, не желающим видеть  фактов  такого  развития  даже  в
символах соборов вселенских, трудно согласиться уже по тому одному,  что
сам И Христос свое учение называет семенем  (Лук.  VIII,  11)  и  зерном
горчичным, которое малейше есть, егда же  возрастет,  более  всех  зелий
есть (Mф. XIII, 31). Догматы, по  содержанию  своему,  суть  "мысли  ума
Божия" (слова преосв. Филарета черниговского). но они  выражены  словами
языка человеческого;  воспринятые  памятью  и  верою,  они  делаются,  в
формулах соборов, удобоприемлемыми для разума и  дают  тот  плод  мног",
какой дает, в притче И Христа, зерно горчишно. В  том  и  другом  случае
один и тот же процесс - генетического развития.  Предел  этого  развития
религиозного сознания и знания указан апостолом: оно должно продолжаться
до тех пор, когда все верующие достигнут в  мужей  совершенных,  в  меру
возраста исполнения Христова (Еф. VI, 13) и когда Бог будет всяческая во
всех.  Символы  соборов  имеют  значение  непререкаемости;  но  они,  по
справедливому замечанию Ф. Г. Тернера, не адекватны  догматам,  так  как
излагают их лишь в меру понимания  духовного  развития  верующих.  Кроме
того, в рассуждениях соборных разного рода доказательства,  сравнения  и
т. п. не составляют учения символического,  хотя  и  представляют  собою
высокий авторитет. По словам проф.  И.  В.  Чельцова,  "они  могут  быть
правильны или неправильны, хотя то, что ими доказывается,  не  перестает
быть непогрешимым учением откровения. Откуда бы  ни  заимствовались  эти
доказательства и кем бы ни излагались - отдельными лицами или  соборами,
даже вселенскими - природа их всегда одна и та же,  человеческая,  а  не
божественная,  и  представляет  только  известную   степень   доступного
человеку разумения богооткровенных  истин  веры".  Заслуживает  внимания
рассуждение о развитии догматов протоиерея А. В. Горского: "когда догмат
рассматривается  как  мысль  божественная,  сама  в  себе,  он  един   и
неизменен,  сам  в  себе   полон,   ясен,   определен.   Но   когда   он
рассматривается как божественная мысль, усваиваемая или  усвоенная  умом
человеческим, то его внешняя массивность необходимо с  течением  времени
возрастает. Он прилагается к различным отношениям человека,  встречается
с теми или другими мыслями его, и, соприкасаясь, объясняет их и сам  ими
объясняется;  противоречия  и  возражения  выводят  его  из   спокойного
состояния, заставляют его  проявить  свою  божественную  энергию.  Новые
открытия ума человеческого в  области  истины,  постепенно  возрастающая
опытность его, прибавляют ему новую ясность. В  чем  прежде  можно  было
сомневаться, то теперь становится несомненным, решенным.  Каждый  догмат
имеет  свою  сферу,  которая  с  течением  времени  возрастает,   теснее
соприкасается с прочими  частями  догматики  христианской  и  с  другими
началами, лежащими в уме  человеческом;  все  науки,  чем  более  каждая
прикосновенна к догматике, от того выигрывают в точности,  и  становится
возможною полная строгая система знания. Вот ход развития  догмата!  Для
невооруженного глаза это - звезда, кажущаяся точкой; чем более он  потом
всматривался в нее при искусственных пособиях, он заметил ее огромность,
стал различать в ней особенности и  дознал  ее  отношение  к  прочим,  и
разнообразные звезды стали для  него  одною  системою.  Догматы  -  тоже
самое". С 1884 г. в нашей литературе происходила  полемика  между  двумя
группами молодых богословов, вызванная исследованием Вл.  С.  Соловьева:
"О догматическом развитии церкви" ("Правосл. Обозрение", 1885); к первой
принадлежат сам Соловьев и г. Кристи ("Правосл. Обозрение", 1887  г),  к
другой - гг. Стоянов ("Вера и  Разум",  1886)  и  А.  Шостьин  ("Вера  и
Разум", 1887). Первые двое допускают объективное развитие догмата, т. е.
развитие догмата, как догмата, совершаемое самою церковью,  на  соборах,
под  руководством  чрезвычайного  наития  благодати;  догматами  следует
признавать, по их мнению, не только истины, преподанные И. Христом, но и
те формулы учения христианского, какие преподаны  вселенскими  соборами.
Противники  Вл.  С.  Соловьева  усвояют  ему  и   г.   Кристи   название
спекулятивных богословов, на образец протестантских,  и  решают  спорный
вопрос  на  основании  понятия   о   догмате,   изложенного   в   курсах
догматического богословия митр. Макария. архиеп. Филарета  черниговского
и еп. Арсения, отказываясь  называть  догматами  определения  вселенских
соборов, так как эти определения составляют уже плод рефлексии и предмет
умственного восприятия, а не  одного  чувства  веры,  и  в  (в.  Писании
текстуально  не  находятся,  составляя  лишь  формулы  догматов.  Говоря
вообще, П., храня и охраняя догматы, как предметы  веры,  в  тоже  время
отнюдь не устраняет символического развития и научного раскрытия  учения
веры. Подробное изложение  православного  учения  см.  в  "Догматическом
Богословии митр. Макария  (1883)  и  в  "Догматическом  Богословии"  еп.
Сильвестра (Киев, 1889 - 91); краткое
   - в символических книгах православной церкви, именно в  "Православном
исповедании веры" митр.  Петра  Могилы  и  в  "Пространном  православном
катехизисе" митр. Филарета, а также в посланиях восточных  патриархов  к
зап. христианским обществам. См. "Сочинения"  А.  С.  Хомякова  (т.  II,
"Сочинения Богословские", М.,  1876);  "Историч.  и  критические  опыты"
проф. Н. И. Барсова (СПб., 1879; ст. "Новый метод"); статьи  Овербека  о
значении православия по отношению к зап. вероисповеданиям ("Христианское
Чтение", 1868, II, 1882, 1883, 1 - 4 и др.) и "Православное  Обозрение",
(1869, 1, 1870, 1 - 8); Геттэ, "Основные начала  православия"  ("Вера  и
Разум", 1884, 1, 1886, 1); архим. Федор, "О православии  в  отношении  к
современности" (СПб., 1861); прот. П. А. Смирнов, "О православии  вообще
и в частности по отношению к славянским народам" (СПб., 1893); "Собрание
духовно-литературных трудов" прот.  И.  Яхонтова  (т.  II,  СПб.,  1890,
статья "О православии российской  церкви");  Н.  И.  Барсов,  "Вопрос  о
религиозности русского народа" (СПб., 1881).
   Н. Б-в.
   Правоспособность - способность приобретать права или, как  выражаются
юристы,  быть  субъектом  права,  носителем  прав  и   обязанностей.   В
историческом развитии права это качество  не  всегда  принадлежало  всем
людям, как таким. Старое право знало совсем бесправных субъектов (рабы),