"образумить", а государь обвинил  его  в  неблагодарности,  так  что  он
должен был взять свою просьбу назад, с изъявлением глубокого  раскаяния.
В сентябре 1834 г., когда П. жил в Болдине, устраивая дела отца и ожидая
вдохновения, у него начинает вновь  созревать  мысль  о  журнале.  Зимою
1834- 35 г. с П. живут сестры Натальи Николаевны, что увеличивает  число
светских знакомств П. В Смирдинской "Библиотеке для Чтения"  появляются;
между прочим, его "Гусар" и "Пиковая дама" (последняя  производит  фурор
даже в высшем петербургском свете) - два наиболее характерные  выражения
русского реального романтизма, созданного П., где фантастика  неотделима
от пластически  выраженной  действительности.  П.  по  прежнему  усердно
работает в архивах, собирая материалы  для  истории  Петра  Великого,  и
утешается развитием русской литературы, вступавшей, с усилением  влияния
Гоголя, в новый фазис.  Личные  дела  П.  запутаны  по  прежнему,  и  он
принужден просить о новой милости - о ссуде в 30000 руб.,  с  погашением
долга его жалованьем; милость эта была ему оказана, но не  избавила  его
от  затруднений.  Осенью  1835  г.  в  Михайловском  он  долго   ожидает
вдохновения: ему препятствуют заботы о том, "чем нам жить будет?"  (пис.
ј 428). Для поправления своих дел П. вместе с Плетневым, при непременном
участии Гоголя, задумал издать альманах; когда  же  материалу  оказалось
более, чем нужно, он решил издавать 3-х месячный  журнал  "Современник".
Возможность осуществить свое давнишнее желание  очень  ободрила  П.;  по
возвращении в Петербург, куда он был вызван раньше срока отпуска опасной
болезнью матери, он начал работать  с  давно  небывалой  энергией.  Этот
усиленный труд дурно  отзывался  на  нервах  П.  и  без  того  непомерно
возбужденных и расшатанных. Ко 2-ой половине 1835  г.  П.  начал  писать
историческую драму: "Сцены из  рыцарских  времен";  план  ее  был  очень
широко задуман. Брат Бертольд, занимающийся алхимией, введен сюда  вовсе
не для пополнения  средневековой  обстановки:  его  знаменитое  открытие
должно было обусловить развязку, поэт имел в виду не мрак средних веков,
а гибель их под ударами  пробужденного  народа  и  великих  изобретений.
Тогда же он принялся за отделку чрезвычайно оригинальной и по  форме,  и
по содержанию повести "Египетские ночи", куда  входила  античная  поэма,
сюжет которой занимал его с самого Кишинева.  Важное  автобиографическое
значение  имеет  неоконченная  элегия:  "Вновь  я  посетил".  До   какой
небывалой ни прежде, ни после  энергии  дошел  стих  П.,  видно  из  его
одысатиры:  "На  выздоровление  Лукулла"   (против   С.   С.   Уварова),
популярность которой была потом крайне неприятна самому автору  (см.  п.
ј448). Начало 1836 г. П. посвящает приготовлениям к "Современнику",  1-я
книжка которого, составленная очень старательно и умело и  открывавшаяся
стих. "Пир Петра Великого" (высокохудожественный отзвук архивных занятий
поэта), вышла 11 апреля в отсутствие П.,  у  которого  29  марта  умерла
мать: он поехал в Михайловское (в Святогорский монастырь) хоронить ее  и
кстати откупил себе могилу. Все лето,  которое  П.  провел  на  даче  на
Каменном Острове, ушло на работы по "Современнику". В  4-ой  его  книжке
был напечатан целиком лучший роман П.: "Капитанская дочка"; поэт задумал
его еще в 1833  г.,  во  время  усиленных  работ  над  пугачевщиной,  но
совершенно в ином виде - только  как  романический  эпизод  из  смутного
времени (по 1-ой программе герой Шванвич, по 2-й - Башарин,  лица  более
или менее исторические; в основе нынешней редакции - рассказ об офицере,
замешанном в пугачевском процессе,  которого  спас  старик  отец,  лично
обратившийся к императрице. Подробности см.  в  книге  Н.  И.  Черняева,
"Капитанская дочка, историко-критический этюд", М.,  1897).  Простота  и
правдивость  тона  и  интриги,  реализм  характеров  и  картин,   тонкий
добродушный юмор не были оценены по достоинству современниками П., но на
будущие судьбы русского исторического романа "Капитанская  дочка"  имела
огромное  и  благотворное  влияние.  Оставаясь  истинным  и   безусловно
правдивым  художником,  П.  сознательно  заступается  за   униженных   и
оскорбленных; "извергу" Пугачеву он придает доброе сердце,  а  героиней,
восстановительницей правды, делает  совсем  простую  и  робкую  девушку,
которая двух  слов  сказать  не  умеет,  но  инстинктом  и  сердечностью
заменяет блеск ума  и  силу  характера  "Капит.  Дочка"  наиболее  яркое
проявление того поворота в творчество П., который чувствуется уже  после
1830 г. и который сам поэт называет воспеванием  милосердия  и  призывом
милости к падшим ("Памятник").
   Еще в 1832 г. он задумал повесть "Мария  Шонинг",  в  основе  которой
лежала история девушки и вдовы, казненных  за  мнимое  преступление.  От
повести  сохранились  только  два  начальных  письма,  когда  и  кроткая
героиня, и ее подруга  еще  не  успели  испытать  всех  ужасов  нужды  и
жестоких законов, но уже  началась  война  между  несчастной  сиротой  и
бессердечным обществом. Нельзя не признать кровного родства между Марией
Шонинг и Машей "Капит. дочки". С  этим  поворотом  совпадает  стремление
поэта к изображению современного общества, "как оно есть": в 1835 г.  П.
обдумывал роман "Русский Пельгам", к которому  вдохновил  его  юношеский
социальный роман Бульвера:  "Пельгам  или  приключения  джентльмена".  В
обоих сохранившихся планах П.  герой  очищается  от  своего  легкомыслия
страданием и тем, что считается в глазах общества падением (он  сидит  в
тюрьме  по  обвинению  в  уголовном  преступлении);  злодея  романа   П.
характеризует словами tres comme il  faut.  Но  этот  поворот  не  успел
завершиться и выразиться в зрелых и законченных художественных  работах:
дни П. были сочтены. В петербургском  большом  свете,  куда  П.  вступил
после женитьбы, он и жена его  были  "в  моде":  жена  -  за  красоту  и
изящество манер, он -  за  ум  и  талант.  Но  их  не  любили  и  охотно
распространяли об них  самый  ядовитые  сплетни.  Даже  кроткая  Наталья
Николаевна возбуждала злую зависть и клеветы (см.  письмо  П.  к  П.  А.
Осиповой, ј435); еще сильнее ненавидели самого П., прошлое которого иные
находили сомнительным, а другие - прямо ужасным, и характер которого,  и
прежде не отличавшийся сдержанностью, теперь, под  влиянием  тяжелого  и
часто ложного положения (он должен был представляться богаче, чем был  в
действительности), бывал резок до крайности. Его агрессивное  самолюбие,
его злые характеристики, некоторые его стихотворения ("Моя родословная",
"На  выздоровление  Лукулла"  и  пр.)  возбуждали  к  нему  скрытую,  но
непримиримую злобу очень влиятельных и ловких людей, искусно раздувавших
общее к нему недоброжелательство. П.  чувствовал  его  на  каждом  шагу,
раздражался им и часто сам  искал  случая  сорвать  на  ком-нибудь  свое
негодование, чтоб навести страх  на  остальных.  4  ноября  1836  г.  П.
получил три экземпляра анонимного  послания,  заносившего  его  в  орден
рогоносцев и, как он был убежден, намекавшего на настойчивые  ухаживания
за его женой кавалергардского поручика бар. Дантеса, красивого и ловкого
иностранца, принятого  в  русскую  службу  и  усыновленного  голландским
посланником, бар. Геккереном. П. давно уже замечал эти ухаживания (п.  ј