-- Ваше превосходительство, я только сегодня вышел из лазарета!
     -- Твое имя?
     Боске вмешивается и отвечает:
     --  Генерал,  имею честь  представить  вам Сорви-голову, героя  второго
полка зуавов,  храбреца,  который  спас нас при взрыве замка графа Нахимова!
Старый сержант, прекрасный солдат, умный, но горячая голова...
     --  Тем лучше... мы сделаем  из него  офицера! Но  так  как  ты, будучи
сержантом, не можешь стоять на часах и нести солдатскую службу, я делаю тебя
капралом...  в  ожидании  лучшего...  Вольно,  ребята!  Отдохните  теперь  и
повеселитесь! Завтра утром приглашаю вас к бомбардировке!
     -- Да здравствует Канробер! Да здравствует отец солдат! До  здравствует
Боске!
     Эти  восторженные  крики  раздаются  далеко  кругом. Перед  уходом  оба
генерала обмениваются несколькими словами,  и Канробер делает утвердительный
жест.
     --  Это  хорошо!  Превосходная мысль!  -  добавляет он. --  Потрудитесь
заняться этим!
     Боске кричит своим громким голосом:
     -- Сорви-голова!
     -- Есть, ваше превосходительство!
     --  Завтра  на  рассвете   мы  бомбардируем  Севастополь!   Ты  начнешь
действовать и повторишь свой маневр на Альме... Понял?
     -- Точно так, ваше превосходительство! -- отвечает сияющий  зуав. --  Я
должен зайти  впереди французских  траншей и  стрелять  в  русские орудия, в
русских артиллеристов!
     -- Прекрасно! Ты выберешь себе сотню  людей из самых лучших стрелков...
засядешь   с  ними...  выберешь   удобное   место...  я  предупрежу   твоего
полковника... Остальное -- твое дело, и ты устроишься, как захочешь!
     -- Я устроюсь на спине у русских, генерал!
     -- Желаю тебе удачи, Сорви-голова!
     -- Благодарю вас, ваше превосходительство, за вашу доброту!
     Гордый  своей миссией, Сорви-голова идет к капитану Шампоберу,  радушно
встречающему его.
     -- Господин капитан,  как я  счастлив!  Вы знаете,  мы пришли к  вам от
всего нашего полка, видевшего вас на деле и искренне уважающего!
     Собачка, испуская  радостный визг,  скачет, лижет  его прямо в  лицо  и
бегает, словно бешеная.
     -- Митральеза! Милый мой пес!
     Тото Буффарик поднимает вверх свои цветы, подает их офицеру и кричит:
     -- Господин капитан, это от зуавов второго полка и  от моей семьи... Мы
празднуем ваши эполеты и выздоровление!
     Капитан хватает мальчика за плечи и целует в обе щеки.
     Артиллеристы оглушительно кричат:
     -- Да здравствуют зуавы!
     И все вместе вопят:
     -- Да здравствует капитан Шампобер!
     Капитан,  совсем растроганный, пожимает протянутые руки, хочет ответить
ласковыми  словами,  благодарит, как вдруг  трубач  зуавов,  Смоленый  Клюв,
яростно кричит:
     -- Берегись, бомба!
     С   неприятельской   стороны,   на   высоте   тридцати  метров,   летит
металлический  шар, из которого  курится дымок. Слышно, как свистит воздух в
кольцах снаряда.  Бомба быстро приближается. Все присутствующие бросаются на
землю.
     Бум! Снаряд разрывается  с грохотом пушки,  вырыв  глубокую  яму в  два
метра и разбросав целый ливень обломков: железа, камней, щепок.
     К счастью, никто не задет. Все поднимаются на ноги, и капитан,  смеясь,
говорит:
     --  Ну!   Бомба,  наверное,   желала  участвовать  в  нашем  разговоре!
Благодарю,  зуавы!  Друзья  мои,  спасители!  Благодарю,  канониры,  дорогие
товарищи по оружию!  Я желал бы  выразить вам мои чувства, но время не ждет,
эти черти русские не дают  передышки. Слушайте! У меня есть кварта крымского
вина, несколько  окороков  и  корзина  шампанского...  поселимся  всем  этим
по-братски, выпьем  за ваш успех, за счастье  тех, кто думает о нас, за наше
отечество, за славу французского знамени!
     --  Вы правы, господин капитан, --  отвечает Сорви-голова, --  время не
ждет, и минуты бегут. Мне надо идти в полк!
     -- Но ты едва оправился от ужасных ожогов!
     -- Как вы от удара саблей!
     -- Но ведь я капитан, у меня ответственность...
     -- А я сделан капралом и командующим...
     -- Как? Уже командующим?
     -- Да, командующим отрядом, который  я должен собрать в несколько часов
и о котором  вы услышите  завтра.  На рассвете мы  откроем охоту на казаков,
пока вы будете истреблять их работу пушками!
     -- Браво, милый Сорви-голова! Вы пойдете к маркитантам.
     -- Да, господин капитан!  Я обойду торговцев... там, наверно, сидят мои
верные товарищи, которые будут отличными рекрутами для нового патруля!
     -- Вы составите настоящий адский патруль!
     -- Это название мне нравится,  господин капитан!  Вы  --  крестный отец
патруля и будете гордиться своим крестником!
     -- Поблагодарите там за меня сестру  Елену, тетку Буффарик, мадемуазель
Розу,  всех этих самоотверженных женщин, заботы которых спасли и вас, и меня
от смерти. Мы  лежали там  оба,  умирающие,  измученные лихорадкой, с верной
Митральезой около нас!
     Дежурный офицер спешно подъезжает к капитану и подает ему конверт.
     Капитан  разворачивает  бумагу  и  читает:  "Приказ  командиру  третьей
батареи.  Ровно в  шесть  часов  бросить три бомбы на  бастион  и продолжать
безостановочно огонь".
     Он пожимает руку зуаву и говорит:
     -- Я должен дать сигнал к битве, до свидания, друг мой!
     -- До свидания, господин капитан!
     Вся союзная армия охвачена лихорадкой. Новость облетела войско. Солдаты
испытывают дикую радость при мысли о  бомбардировке. Никто не  сомневается в
успехе. На завтра назначают друг другу свидание  в Севастополе. Ночь кажется
томительно  длинной. Никто не смыкает глаз. В три часа утра солдаты выбегают
из  палаток  и  закусывают.  Через два часа они  солидно завтракают, запивая
завтрак  двойной  порцией  вина  и  глотком  водки. Последние  приготовления
закончены.
     Пехотинцы осматривают  свою  экипировку до  самых  подошв.  Кавалеристы