Битва при Балаклаве была коротка. Инкерманское сражение, где без помощи
французов погибла бы вся английская армия, было очень кровопролитным.
     Наконец,  вещь очень важная  и серьезно беспокоящая французский главный
штаб --  это факт, что система шпионства организована у русских  так хорошо,
что  они знают  все происходящее в неприятельских  войсках. Движение войска,
размещение батарей они знают прекрасно, даже пароль.
     На другой день после Инкерманской битвы, когда все  были  заняты своими
делами -- перевязывали раны, оплакивали умерших, глубокой ночью было сделано
нападение на батарею капитана Шампобера.
     Впереди центрального бастиона русские воздвигли люнет с шестью  пушками
и наделали много хлопот и неприятностей капитану Шампоберу и его батарее.
     Капитан, посетовав, обратился к Сорви-голове:
     -- Ты свободен и можешь распоряжаться  собой, можешь  маневрировать как
угодно, командуя  своими приятелями, не боящимися ни  Бога,  ни черта. Окажи
мне услугу, дорогой Сорви-голова!
     -- К вашим услугам, господин капитан!
     -- Это очень трудное дело, пожалуй, невозможное...
     -- Трудное? Может быть! Невозможное... я его сделаю!
     -- Ну, слушай! Надо пойти заклепать орудия этой батареи, вот там, между
южной частью кладбища и выступом центрального бастиона.
     --  Господин  капитан!  Сегодня вечером  я  возьму  с  собой  пятьдесят
человек... отвечаю за успех!
     -- Заранее благодарю тебя от всего сердца, мой смелый друг!
     -- Ба! Оставьте, господин капитан! Это сущие пустяки!
     В  десять  часов  вечера  адский  патруль  во  главе  со  своим  умелым
начальником, узнав пароль, отправился в путь.  Проходит  два часа. Полнейшее
безмолвие.  Тишина  прерывается  только  окриками  часовых  да лаем  собак в
Севастополе.  Пушки  молчат.   С  обеих  сторон  полнейшая  неподвижность  и
оцепенение.
     Городские часы бьют полночь.
     Часовой, стоящий у траншеи, слышит приближение отряда, идущего открыто,
не прячась.
     -- Кто идет? -- кричит он.
     -- Франция! -- отвечает голос из темноты.
     -- Какого полка?
     -- Стрелки второго полка зуавов!
     -- Пароль!
     -- Маренго!
     -- Проходи! -- добавляет часовой.
     В  этот момент какая-то тень бесшумно скользнула позади часового. Вдруг
он получает сильнейший удар топором по голове.
     Несчастный падает и бормочет:
     -- Это не те, не Сорви-голова! Измена!
     Его  не  слушают.  Отряд молча  бросается  вперед  в  батарею.  Капитан
чувствует опасность, но поздно. Он вынимает саблю и кричит:
     -- Живо! Канониры! Сюда! Неприятель!
     В  один момент в батарее поднимается  неописуемая тревога. Артиллеристы
быстро  готовятся к обороне.  Завязывается  ожесточенная борьба  в  темноте.
Дерутся, борются, душат друг друга.
     Но  осаждающие рвутся  не  к людям,  а к  пушкам.  Некоторые из русских
вооружены тяжелыми молотками и длинными гвоздями. Они ощупывают запал пушек,
вводят туда гвоздь и вбивают его ударами молотка. Четыре пушки и три мортиры
заклепаны и совершенно непригодны к делу!
     Капитан  видит  перед  собой  гиганта  с  обнаженной  саблей.  Шампобер
инстинктивно опускается на колено и втыкает свою саблю в живот врага.
     -- Это в отместку за мой шрам! -- говорит он холодно, вставая на ноги.
     Помощь спешит со всех сторон, но слишком поздно. Достигнув своей  цели,
русские перелезают через траншею, толкают  часовых  и убегают, оставив своих
раненых  в  батарее.  Зажигают  фонарь.  Капитан  освещает  им  лицо  своего
противника и видит молодого человека своих лет в чине морского лейтенанта.
     Он поднимает голову раненого и говорит ему:
     -- Скажите, что я могу сделать для вас?
     -- Ничего, -- отвечает раненый, -- я погиб... все бесполезно!
     -- Сейчас я позову хирурга!
     -- Спасибо вам, спасибо...  я умираю  и  прощаю  вам свою  смерть... Вы
исполнили долг так же, как и я! Война!
     Раненый приподнимается и кричит:
     -- Да  здравствует русский царь! Да здравствует Россия! -- Потом падает
мертвый.
     В  это время, по странной случайности,  Сорви-голова проделывает  то же
самое в русской батарее -- с таким же успехом,  но с большими затруднениями,
потому что не знает  русского языка. Ему  удалось  заклепать шесть  пушек  и
четыре  мортиры.  Адский  патруль  возвращался  уже  домой,  оставив четырех
человек убитыми в  схватке, как  вдруг  до слуха зуавов донесся  топот  ног.
Трубач, очень наблюдательный, тихо заметил:
     -- Это стук русских сапог... слышно по звуку!
     -- Верно!
     -- Значит, это русские бегут к нам...
     --  Мы  хорошо  встретим их! -- добавляет  сержант Буффарик, в качестве
волонтера присоединившийся к патрулю.
     Образцовые  солдаты вытягиваются в линию и скрещивают штыки. Русские  в
беспорядке   сослепу   бросаются  на   них.  Отчаянная  схватка,   несколько
пронзительных воплей,  потом  команда  на незнакомом языке. На  земле  лежит
около пятидесяти человек раненых и убитых, которых зуавы словно проглотили.
     Остатки   русского  отряда   смыкаются  в   линию  и  отступают   вдоль
кладбищенской  стены.  Монументальная решетка,  служащая входом в некрополь,
открыта. Беглецы, очевидно. знают это, пробегают и запирают ее за собой.
     -- Смелей! -- кричит Сорви-голова. -- Смелей! Они у нас в руках!
     С  ружьем на перевязи, он пытается перелезть  через решетку, но гвозди,
которыми она утыкана, останавливают его.
     --  Берегись,  -- говорит трубач,  --  разорвешь  платье, и  это  будет
скверно!
     -- Влезем на стену, -- говорит Сорви-голова. спускаясь на землю, -- они
заперты, как в клетке!
     Наиболее сильные из зуавов  прислоняются  к стене и устраивают лестницу
для  товарищей.   Эти  упражнения   проделываются   без  всякого  шума,  без
разговоров.  Индейцы, выслеживая врага, наверное, не  могли бы  сделать  это
лучше.
     - Ложись! -- командует Сорви-голова.
     Зуавы вытягиваются на стене и остаются неподвижными.