--  О,  немного! "Старик, -- сказал мне  кебир, --  снеси этот пистолет
Сорви-голове... Если  у него есть сердце, он покончит с собой, а я замну это
грязное дело, и его имя не будет опозорено!  Это все, что я могу сделать для
него ради его прежних заслуг!"
     Сорви-голова вскакивает с кровати и кричит:
     -- Буффарик, старый друг, отвечай  мне откровенно, как следует честному
солдату. Ты веришь, что я продался  неприятелю... изменил долгу,  отечеству,
знамени?
     -- Нет, не верю! Тысячу раз нет!
     -- А твои? Мадемуазель Роза?
     -- Она, моя дочь, милое создание... Она готова отдать свою жизнь, чтобы
доказать твою невиновность!
     --  Отдай мне  твою  дочь,  Буффарик!  Если бы я попросил ее быть  моей
женой?
     -- Охотно, Жан! Я буду счастлив назвать тебя моим сыном!
     Лицо  Сорви-головы  сияет. Он  бросается  в  объятия Буффарика,  крепко
обнимает его.
     --  Спасибо  тебе от всей души! Твой ответ решил все!  Я невиновен и не
убью себя!
     -- Как! Что же ты сделаешь?
     -- Да,  в минуту  отчаяния, при мысли, что мое будущее погибло, что мое
имя  обесчещено  и  любовь  моя разбита,  я  послушался  бы  полковника,  но
теперь... я -- человек, люблю Розу и хочу жить для нее!
     -- Я давно  угадал  твое чувство, -- говорит растроганный Буффарик.  --
Роза разделяет его...
     -- Мы никогда не говорили с ней о нашей любви!
     --  Я  знаю, мой милый...  Но  пока в  сторону  чувства! Что  ты хочешь
делать?
     -- Найти  предателя... доказать  свою невиновность! Я  чувствую  в себе
много сил, энергии... я разобью все препятствия и добьюсь своего!
     -- Но ты не свободен!
     -- Ночью я попробую убежать!
     -- И тебе помогут, дружок! Надейся и потерпи!

ГЛАВА VII


     Сорви-голова  в тюрьме.  --  Неожиданное счастье. --  Самоотверженность
Розы. --  Пароль.  -- Бегство.  -- Свободен. -- По дороге  в Севастополь. --
Перед батареей номер три. -- Дезертир.

     Буффарик ушел.  Наступила  ночь,  холодная  туманная  ноябрьская  ночь.
Сорви-голова сидит и  размышляет, устремив взор на окно с железной решеткой.
Да,  надо  бежать.  Снова  приходится  ему  нарушать   регламент  и  открыто
восставать против  закона. Но как бежать?  Буффарик  обещал помочь, и это не
пустые  слова. Но Сорви-голова привык  сам помогать себе. Он переносит  стол
ближе  к окну,  вскакивает  на него и  пытается расшатать  железную  решетку
амбразуры.
     -- Трудно... железо крепкое... известь и цемент, -- бормочет он.  -- За
амбразурой -- часовой, может быть, не один! Но бежать надо сегодня же!
     В это время горсть камушков падает  на  стол, брошенная чьей-то рукой в
окно.  Сорви-голова  думает,  что  это Буффарик, и с бьющимся  сердцем  тихо
говорит:
     -- Кто там? Это ты, старик?
     -- Нет, мосье Жан, это я! -- отвечает ему нежный молодой женский голос.
     Он  узнает этот  певучий музыкальный голос,  доносящийся к  нему  из-за
решетки, как небесная мелодия.
     Растерянный Сорви-голова бормочет:
     -- Роза! Мадемуазель Роза! Я так счастлив!
     -- Мой бедный  друг! Вы счастливы! --  отвечает  ему  голос с  оттенком
лукавства и нежности. -- Счастливы теперь? Вы нетребовательны!
     --  Я восхищен, я с ума  схожу  от счастья...  зная, что  вы здесь и...
пришли ночью, несмотря на усталость... опасности... пришли для меня... одна!
     -- Одна, это правда! Но мы обязаны вам жизнью, Жан!
     -- Роза! Дорогая  Роза! Я дрожу при мысли, что  вы...  одна!..  Столько
негодяев тут... часовые... могли выстрелить!
     --  С  этой  стороны  нет  часовых!  Вам  легко  бежать.  Что  касается
негодяев-торговцев,  которые  не  пропустят  ни одну  женщину, то разве  они
заденут зуава?
     -- Как, зуава?
     Молодая девушка от души смеется.
     -- Это правда. Ведь вы не  видите меня... Я надела  платье  моего брата
Тото,  а на  поясе  у меня  кинжал мамы  Буффарик,  на плече --  ваш  добрый
карабин, а на спине ваш мешок...
     -- Боже мой! Вы тащили мешок...
     -- Да,  он тяжел, и  я  охотно сниму его  с себя.  Трубач  притащил его
тихонько к нам. Мой геройский вид, да еще с мешком на спине, оградил меня от
всякого подозрения!
     -- Проклятая темнота! Я не вижу вас. Роза!
     --  Напротив,  надо  благословлять ее... вам удобнее бежать.  Слушайте,
время дорого! Мы  все  устроили это втроем...  мама, Тото и я... Папа делает
вид, что ничего не знает, иначе его могут заподозрить!
     -- Да, -- грустно говорит Сорви-голова, -- полковник поверил клевете, а
вы...
     --  Полковник  судит  вас по  рассудку,  а  мы  --  по сердцу! Рассудок
ошибается,  сердце  --  никогда!  Однако я  болтаю...  не  прерывайте  меня!
Слушайте! Папа ничего не знает, но оставил на виду клинок и маленькую пилку,
я  принесла  их  сюда;  потом он рассказал  мне историю, из которой я узнала
пароль и отзыв...
     -- Какой пароль? И отзыв?
     -- Смелость! Честь!
     -- Роза, дорогая! Ваша доброта, ваша самоотверженность трогают  меня до
слез!
     -- Тише! Кто-то идет!
     С бьющимся сердцем,  тяжело дыша, молодые люди стоят неподвижно,  он --
согнувшись у  решетки и любуясь грациозным  силуэтом,  она -- взобравшись на
земляную насыпь.
     Через пять минут Роза тихо продолжает:
     -- В мешке есть провизия, но не надолго... Куда принести вам еще?
     -- Я рассчитываю устроиться на севастопольском кладбище...