действия без причины, и  каждое преступление имеет  свою цель! Ну  можно  ли
подозревать меня в позорном преступлении, в измене отечеству для того, чтобы
устроить пирушку товарищам?
     --  Это верно, мой  друг! Но тебя  все-таки спросят, откуда ты взял эти
деньги!
     --  Господин  полковник!  Я  расскажу  в   двух  словах.  Я   нашел  на
севастопольском  кладбище  подземный ход, который ведет в часовню и проходит
под  центральным  бастионом.  Там много  оружия, амуниции, и,  кроме того, я
нашел сундук,  в котором лежала  полная солдатская  форма зуава,  с  крестом
Почетного Легиона, и кошелек с четырьмя тысячами франков  золотом, которые я
взял себе без зазрения совести и истратил на угощение для товарищей!
     -- Слушай, Сорви-голова, что за романы ты нам рассказываешь?
     -- Истинную правду, господин полковник! Клянусь честью!
     --  Это  надо  проверить. Но почему ты  не доложил  начальству  о своем
открытии? Ведь это очень важно!
     --  Приберегал  это  для  себя,  чтобы  раскрыть одну тайну  и взорвать
бастион!
     -- Это возможно,  и  мы верим тебе, но нужно все это проверить. Сегодня
ночью ты поведешь нас!..
     -- К вашим услугам, господин полковник!
     Полковник подходит  к  зуаву,  дружески  кладет ему руку  на  плечо  и,
всматриваясь в его глаза, тихо говорит:
     -- Сорви-голова! Я верю в твою невиновность...
     -- Благодарю вас, благодарю, господин полковник!
     -- Я поручусь за тебя перед  главнокомандующим, он один может дать тебе
свободу...
     -- Как,  господин полковник? Разве я не свободен? -- с  тоской  говорит
зуав.
     -- Дай мне слово, что ты не убежишь!
     Сорви-голова выпрямляется.
     -- Клянусь честью, господин полковник, что не буду пытаться скрыться!
     -- Хорошо,  я  верю  тебе! Оружие тебе вернут, и ты войдешь с  нами как
свободный солдат!
     --  Благодарю,  господин полковник,  вы  увидите,  что я достоин вашего
доверия!
     Наступила ночь. Экспедиция готовится  в глубокой тайне. Приказано  идти
целой  роте.  Заинтересованные таинственностью, люди  весело отправляются  в
путь. Полковник  держится  вдали,  в группе  офицеров, закутанных  в шинели.
Воздух свеж, и ночь очень темная.
     Рота  с  бесконечными предосторожностями  направляется к  кладбищу. Тут
опасно,  повсюду   русские.  Часть   роты   оставлена   в   резерве;   отряд
останавливается у  кладбища, все остальные проникают за  ограду  и  занимают
позицию.
     Во  главе группы  офицеров уверенно  шагает Сорви-голова,  спокойный  и
решительный.
     Подходят к часовне. Сорви-голова толкает дверь и просит офицеров войти,
вынимает из мешка свечу и зажигает ее.
     Офицеры молчат.
     -- Фокус очень  прост и остроумен!  -- говорит  Сорви-голова, подходя к
алтарю, наклоняется  и нажимает гвоздь  на кресте. Стена  не двигается. Зуав
нажимает сильнее... Напрасно! Панель неподвижна, как скала.
     Кровь бросается ему в лицо, тело покрывается холодным потом.
     -- Значит, механизм испорчен! -- лепечет он.
     Потом его охватывает ярость, и он кричит:
     -- Увидим!
     Схватив  карабин, он колотит им  по  стене  с таким воодушевлением, что
тяжелая панель разлетается в куски.
     -- Наконец-то!
     Сорви-голова,  задыхаясь,  берет  свечу,  подносит  ее  к  отверстию  и
говорит:
     -- Господин полковник, сейчас мы увидим лестницу. Посмот...
     Слова останавливаются в горле.
     Бледный, дрожащий, он видит перед собой только ровный мозаичный пол. Ни
следа  отверстия, ни лестницы, ни малейшего намека  на подземный ход!  Можно
думать, что это простая мистификация!
     Сорви-голова  чувствует  и  понимает  это,  хочет говорить, защищаться,
доказать  свою  правдивость, но  только хрип и рыдания  вырываются из груди.
Кровь шумит в его ушах, в глазах -- красное облако, и ему кажется, что череп
его лопнет. Потом он теряет сознание и погружается в пустоту.
     -- Я невиновен!  -- бормочут  его посиневшие губы.  Полковник  пожимает
плечами и холодно говорит:
     --  Господа,   нам  здесь  нечего   делать!   Я  рассчитываю  на   вашу
скромность...  прошу вас, ни  одного  слова  об  этом.  Этот  несчастный  --
виновен! Если умрет,  тем лучше для него. Ради чести всего полка необходимо,
чтобы он исчез! Я позабочусь об этом!
     Через сутки Сорви-голова,  принесенный  солдатами в каземат, очнулся от
своего  кошмара. Он  лежал на постели, с головой, обложенной компрессами,  с
ноющей  болью  во  всем теле. Подле  него, на  стуле, сидел  зуав с  длинной
бородой, с грудью, украшенной крестами и медалями.
     -- Буффарик! -- тихо шепчет Сорви-голова.
     -- Ах, мой голубь... бедный Жан!
     -- Ну, что случилось?
     -- Скверные вещи... у меня камень на сердце!
     --  Говори  же,  умоляю  тебя!  Понимаю...  меня  считают  виновным!  И
полковник тоже?
     -- Да, он послал меня к тебе... потому что... черт возьми! Потому что я
старейший солдат полка и люблю тебя...
     -- Он послал тебя? Зачем?
     -- Да, гром и молния! Проклятое поручение!
     -- Говори же! Ты уморишь меня!
     -- Он послал меня сказать... передать тебе... одну вещь...
     -- Какую вещь?
     Бледный,  убитый происходящим,  сержант вынимает  из кармана  пистолет,
кладет его на постель и глухо бормочет:
     -- Игрушка смерти! Бедный ты мой!
     -- Понимаю! -- кричит Сорви-голова, срывая с головы компрессы. -- Кебир
хочет, чтобы я убил себя во избежание позора! Не правда ли?
     Старый сержант молча кивает головой.
     -- Хорошо, --  говорит Сорви-голова, --  повтори мне его  слова! Что он
сказал тебе?