Мирьям, мое сердце спрашивало: разве же нет Бога?.. Но в счастье, при сиянии
солнца я сознаю и чувствую  Его  милость. Он  наверно желает людям счастья и
радости. Страдание же -- это Его святая тайна, которая откроется там. Здесь,
на земле, будем счастливы сами и, насколько можем,  будем доставлять счастье
другим. А пока прощайте. Я тороплюсь привести свой отряд к королю Витихису.
     -- Уже уезжаешь? -- сказала Валерия -- Когда же и где снова увидимся?
     -- Увидимся, Валерия, верь  моему слову. Я знаю, наступит день, когда я
получу  право  вывести тебя из  этих  мрачных стен. Пока не тоскуй: наступит
день победы и счастья. Меня укрепляет  мысль, что я обнажаю  меч сразу и  за
свой народ, и за свою любовь.
     Они пошли r воротам. Валерия видела, как он в полном вооружении вскочил
на лошадь и поехал впереди  отряда.  Ярко  блестели шлемы воинов  на закате,
легко  развевалось  голубое  знамя. И она долго-долго  с  тоской глядела  им
вслед.
     Король Витихис деятельно  готовился  к  войне.  Последние тридцать  лет
правления Теодориха прошли в полном мире, работы было теперь много. Арсеналы
и верфи были  пусты, в громадных кладовых Равенны  не было никаких  запасов.
Все это  надо было снова пополнить. Притом каждый день к городу стекались то
большие,  то  меньшие  отряды  войск,  которые изменник  Теодагад высылал из
Италии. Витихис  лично следил за  всеми приготовлениями  и  этой  неустанной
работой заглушал  сердечную боль. Он  с нетерпением  ждал дня, когда  сможет
вывести сильное войско против врага.  Но  как ни хотелось ему борьбы, он  не
забыл   долга  короля:  послать  к  Велизарию  Гунтариса  и  Гильдебада  для
переговоров  о мире. Занятый приготовлениями к войне, король  почти не видел
своей королевы  и  не думал о ней. Матасунта же целые  дни  думала о нем. Но
теперь ее страстная .любовь обратилась в не менее страстную ненависть.
     Она с детства привыкла смотреть на него, как  на идеал. Все ее надежды,
ее любовь были  связаны  с  его  образом,  и  она с глубокой  верой  ожидала
исполнения своих желаний. И вот он женился на ней, но сердце его вечно будет
принадлежать  другой. Он  разбил ее  жизнь, и из-за чего? Из-за короны,  для
блага государства. Но слова -- отечество, государство --  ничего не говорили
ее душе,  напротив, с  детства  с  этими словами связывались  воспоминания о
страданиях. И  вот теперь,  когда ради этого  государства  была  разбита  ее
жизнь, ею овладело страстное желание уничтожить это государство.
     "Он оттолкнул меня,  разбил мое сердце  из-за короны, -- думала она. --
Хорошо. Он раскается. Как  он не пощадил меня,  растоптал ногами мою любовь,
так и я  разобью  его мечты: он  увидит  это  государство уничтоженным,  эту
корону изломанной".
     Ненависть  изощрила ее  ум.  Как ни  хотелось  ей сразу  уничтожить это
государство, но  она  понимала,  что это невозможно. Надо  было  действовать
очень осторожно, чтобы никто не заподозрил ее ненависти и жажды мести. Чтобы
вредить  Витихису, ей  необходимо точно  знать все его планы,  распоряжения,
намерения.  Как королеве,  ей, конечно,  это  было легко: никто не скрывался
перед  ней,  старый  Гриппа  передавал ей  все сведения, какие получал,  а в
важных случаях она сама присутствовала  на  совещаниях, которые  происходили
всегда в комнатах короля.
     Скоро она в  точности, не хуже самого  Витихиса, знала все  о положении
государства:  его силы, разделение войск, наступательные  планы полководцев,
все их надежды и опасения, с нетерпением ждала она случая поскорее применить
все эти сведения ради мести, на гибель готов. Но приходилось ждать. Вступить
в сношения  с самим Велизарием она  не  могла надеяться, оставались римляне,
которые, как она  знала, были  враждебны готами.  Но с кем из  них  завязать
сношения?  И она  осторожно  разузнавала,  кто из  римлян  опаснее  всех для
государства. К кому ни обращалась она с этими  вопросами,  все в  один голос
отвечали ей: префект Цетег.  Но он был далеко, в Риме, и она не могла теперь
вступить в сношения с ним. Приходилось ждать, пока готы двинутся к Риму.
     Однажды  она  возвращалась домой в  сопровождении только Аспы, стараясь
избегать слишком людных улиц, В одном месте они встретили толпу, собравшуюся
у стола фокусника. Аспа немного отстала, чтобы посмотреть фокусы. Матасунта,
задумавшись, прошла дальше.
     Фокусник был  молодой, высокий  мужчина  с длинными светлыми  волосами,
белым лицом и черными, как уголь, глазами. Он очень забавлял толпу.
     Постояв несколько минут около его столика, Аспа  начала  искать глазами
свою госпожу и  вскоре увидела,  что толпа итальянских носильщиков, которые,
очевидно, не знали Матасунту в лицо, загородили ей дорогу, и, как показалось
Аспе, забрасывали  камнями  что-то лежавшее на земле. Только что хотела  она
бежать  к своей госпоже,  как вдруг  фокусник, страшно вскрикнув, бросился в
толпу.  Там  он на минуту нагнулся, поднял что-то и  затем выпрямился. Тогда
стоявшие подле него носильщики начали его бить. Фокусник с невероятной силой
отбивался от них правой  рукой, а  левой  придерживал что-то  у  груди.  Эта
неравная борьба продолжалась недолго, наконец, фокусник упал.
     Тут Матасунта закричала:
     --  Оставьте  несчастного! Я, королева, приказываю это  вам!  Сбежались
готы и разогнали толпу. Фокусник поднялся и приблизился к Матасунте.
     -- Спаси  меня! Защити меня, белая королева! -- прошептал он, и упал  у
ног ее. В эту минуту подбежала Аспа. Внимательно посмотрела она на фокусника
и вдруг, скрестив руки, опустилась подле него.
     -- Аспа, что с тобой? -- спросила королева.
     -- О, госпожа, -- ответила  девочка, -- он сын моего народа. Он молится
богу-змею.  Смотри, эти светлые  волосы  не  его, они  сдвинулись  теперь  в
сторону,  а под  ними,  видишь,  какие черные. И кожа его, смотри,  на груди
такая же  темная, как у меня. А вот на груди надпись -- это священное письмо
моей родины.
     -- Однако он подозрителен. Зачем  это переодевание? Его надо  взять под
стражу.
     --  О,  госпожа!  Нет, не позволяй этого!  Знаешь, что  написано на его
груди?  Никто,  кроме меня,  не  поймет  этого,  -- прошептала  Аспа. -- Там
написано: "Сифакс обязан жизнью своему господину, префекту Цетегу". Да,  да,
это Сифакс, он моего племени, я узнаю его. Сами боги посылают его нам!
     -- Да, Аспа, боги мести, -- ответила королева и велела отнести человека
дворец.
     ГЛАВА XII
     Через   несколько   дней   король   созвал   совет.   Матасунта   также
присутствовала нем,  должны  были  решаться важные вопросы. Войска готов уже
все собрались, они ожидали начала войны. Возвратились и послы от Велизария.
     --  Что  же ответил Велизарий на  мои предложения? --  спросил  Витихис
Гунтариса.
     -- Он сказал, что согласен  на мир  только с  одним  условием, если все
войск готов сложит оружие, весь народ перейдет за Альпы, а король и королева
отправятся, как заложники, в Византию. Ропот негодования раздался в зале.