Велизарий вскочил и прошелся по палатке.
     -- Подожди еще, префект, я подумаю, -- сказал он наконец.
     -- Хорошо, до вечера. С восходом солнца я уезжаю в Рим.
     Через несколько дней войско Велизария торжественно вступило в Рим.
     ГЛАВА VII
     Между тем, все находящиеся в Италии войска готов собрались под Равенной
под  предводительством  двух  полководцев  --  короля  Витихиса  и   герцога
Гунтариса  Вельзунга.  В  Равенне начальствовал  седой граф  Гриппа,  старый
товарищ по оружию Теодориха и  Гильдебранда. Он не открыл городских ворот ни
одному, ни другому из соперников, а с обоими открыл  переговоры. В одно и то
же  время из двух различных ворот  города выехало  два посольства: одно -- к
Витихису, другое -- к  Гунтарису. Вопреки обычаю, оба соперника не только не
сообщили своим приближенным, чего требуют осажденные, но, напротив,  приняли
все меры, чтобы войска не узнали этого: оба отправили эти посольства обратно
под вооруженным  конвоем,  который  должен был  довести их  до  самых  ворот
Равенны, не допустив их говорить дорогой с кем-либо из воинов.
     Как только послы выехали, Витихис, никому не говоря о том, чего требуют
осажденные,  велел готовиться к немедленному  штурму города. Молча, но качая
головами, с малой надеждой на успех повиновались его готы, но были  отбиты с
огромной  потерей. Витихис  тотчас  повел  их  на второй  приступ, --  та же
неудача. За третьим приступом огромный камень оглушил  короля,  который  все
три  раза шел впереди  войска с  безумной  храбростью, точно жизнь была  ему
нипочем. С  утра до захода солнца готы штурмовали Равенну, но  без малейшего
успеха, город сохранил свою славу  неприступного.  И  только когда во  время
третьего  приступа  камнем  оглушило   короля,  Тейя  и  Гильдебранд  повели
измученные войска назад.
     Настроение войска  было  угнетенное, печальное,  все  осуждали  короля:
зачем он прервал  переговоры с городом. Почему, по крайней мере, не сообщили
войску причины этого разрыва, если эта причина была справедлива?
     Угрюмые, сидели люди у сторожевых огней и в палатках, молча осматривали
свои раны и. чистили оружие: Не слышно было, как раньше, пения за столами, и
когда начальники проходили среди палаток, они слышали то здесь, то там слова
досады и гнева против короля.
     На  другой  день  Витихис позвал  к  себе главных  предводителей своего
войска -- Гильдебранда,  Тейю  и  Гильдебада.  К удивлению, они нашли его  в
полном вооружении, хотя, чтобы держаться на ногах,  он  должен был опираться
на  меч.  На  столе   подле  него  лежала  королевская  корона  и  священный
королевский  посох.  Лицо его, еще  вчера  такое  мужественное,  прекрасное,
спокойное, так сильно изменилось за ночь, что друзья испугались: видно было,
что он выдерживал очень тяжелую внутреннюю борьбу.
     -- Как велики наши потери за вчерашний день? -- спросил Витихис.
     -- Три тысячи убитых, -- мрачно ответил Тейя.
     -- И шесть тысяч раненых, -- добавил Гильдебранд.
     -- Что же делать? -- с болью сказал Витихис. -- Иного  пути  нет. Тейя,
отдай приказ к новому штурму.
     -- Как? Что? -- вскричали в один голос все три предводителя.
     -- Это необходимо, -- ответил Витихис.
     --  Король,  -- сказал Тейя,  -- вчера мы не взяли ни одного камня этой
крепости, а сегодня у тебя на девять тысяч человек меньше.
     -- И притом они впали в уныние и сильно устали, -- добавил Гильдебранд.
     -- Но мы должны овладеть Равенной! -- вскричал Витихис.
     -- Мы не возьмем ее штурмом, -- ответил Тейя.
     -- Посмотрим!
     -- Король, -- сказал ему Гильдебранд, -- я стоял перед этой крепостью с
великим  Теодорихом.  Мы штурмовали  ее  семьдесят раз -- и все напрасно: мы
взяли ее только голодом, после трех лет осады.
     -- Другого выхода нет, -- ответил Витихис. -- Мы должны взять ее. Тейя,
иди, отдай приказ.
     Тейя собрался идти, но Гильдебранд удержал его.
     --  Подожди, -- сказал он ему.  -- Мы не должны молчать. Король,  штурм
невозможен: готы ропщут, они не послушают тебя сегодня.
     --  Да? -- с горечью  ответил  Витихис. -- Штурм  невозможен?  В  таком
случае возможно  только  одно, и если бы я сделал  это вчера, то  три тысячи
павших готов  жили бы.  Гильдебранд,  возьми  эту корону и посох,  отнеси  в
лагерь бунтовщиков и отдай Арагаду. Пусть он женится на Матасунте, тогда я и
мое войско признаем его королем.
     И в изнеможении он бросился на постель.
     -- Ты в бреду! -- вскричал Гильдебранд.
     -- Это невозможно, -- решил Тейя.
     -- Невозможно... Все возможно! И битва  невозможна? И отречение? Говорю
тебе, старик, что после требований  Равенны  нет  другого пути. Он замолчал.
Друзья его переглянулись, и затем старик сказал:
     -- Не чего же они требуют?  Скажи нам, ведь,  может, мы  придумаем иной
исход: восемь глаз видят лучше, чем два.
     -- Нет, -- сказал Витихис. -- Ничего нельзя придумать. Вот их  условия.
Прочти!
     Старик взял пергамент и прочел:
     "Готы и граждане Равенны объявляют обоим войскам, обложившим город, что
они,  вспоминая  благодеяния  великого короля Теодориха, останутся верны его
дому, пока существует хотя бы один потомок его. Поэтому в настоящее время мы
признаем своей королевой только Матасунту и только ей откроем ворота".
     -- Непостижимо! -- вскричал Гильдебад.
     -- Они с ума сошли! -- поддержал Тейя.
     -- Я понимаю, в чем дело, -- ответил  Гильдебранд, складывая пергамент.
--  Город в руках приверженцев Теодориха. Этот король взял с них клятву, что
они  всегда будут  верны его роду и  не признают  короля из  другого дома. Я
также клялся вместе с ними, но я подразумевал  только  мужских потомков,  --
вот  почему  я  и  признал  Теодагада.  Но  граф Гриппа, начальник  Равенны,
очевидно, считает  себя  связанным  этой клятвой  и  относительно  женщин. И
верьте мне -- я хорошо знаю его, -- этот седой упрямец, который дрался рядом
с Теодорихом и мной, скорее позволит  изрубить в куски и себя, и  всех своих
людей, чем изменит клятве.
     -- Вот видишь, --  сказал  Витихис.  -- Город  необходимо  взять силой.
Вчера я пытался, но безуспешно. Сегодня вы говорите, что войска не пойдут на
штурм. Следовательно, надо уступить.  Я и  уступаю. Пусть Арагад женится  на
княжне  и будет королем. Я  первый принесу ему клятву верности и рядом с его
верным братом буду защищать государство.
     --  Никогда!  --  вскричал  Гильдебад.  -- Ты наш  король  и должен  им
оставаться. Никогда не  склонюсь я  перед тем мальчишкой! Позволь мне завтра
отправиться  в лагерь бунтовщиков,  я один вырву из их рук эту княжну, перед