Но когда он уже приближался к нему, навстречу бросились три исаврийца.
     -- О, господин, беги! Капитолий потерян! Этот черный дьявол Тейя!
     -- Так это он зажег Капитолий? -- спросил Цетег.
     -- Нет, мы сами  зажгли  деревянные  шанцы, чтобы не допустить  врагов.
Готы тушат.
     -- Варвары спасают мой Рим! -- с горечью вскричал Цетег.
     -- Ну, так я пойду домой.
     -- О, нет, господин! Это опасно. Черный Тейя всюду ищет и расспрашивает
о тебе. Теперь он в Капитолии, но наверно придет и в твой дом.
     -- Я должен зайти домой, -- ответил префект.
     Но едва он сделал  несколько шагов, как навстречу ему вышла целая толпа
готов и римлян. Они узнали его.

     --  Префект!  Он  погубил Рим! --  закричали все,  и целый град камней,
стрел и копий полетел в него. Одна стрела слегка задела его в плечо. Префект
вынул ее.
     -- Римская стрела! С моим знаком! -- горько улыбнулся он.
     С трудом, благодаря темноте, он успел скрыться в соседней улице и скоро
подошел к своему  дому. Толпа готов была уже  там, стараясь  разбить главные
ворота, но по их яростным крикам префект догадался, что им это не удается.
     "Ворота крепки, -- подумал  он. --  Пока они их  сломают,  я успею".  И
через  боковую калитку из  переулка он  вошел в  дом. В эту  минуту раздался
точно удар грома.
     "Удар топора! -- подумал Цетег. -- Это Тейя.
     Он взглянул в  окно: действительно, это  был  Тейя.  Черные  волосы его
развевались, в одной руке был топор, в другой -- горящая головня.
     -- Цетег! -- кричал он. -- Префект!  Где ты?  Я искал тебя в Капитолии,
но  тебя там  нет.  Неужели  он спрятался в своем доме? В эту минуту  вбежал
Сифакс.
     -- Беги, господин. Я своим телом загорожу вход.
     И он бросился ко входной двери.
     Цетег  повернул направо. Он  едва  держался на ногах. В главной зале он
упал, но тотчас  вскочил: послышался страшный  треск. Ворота были сломаны, и
Тейя бросился в дом.
     Точно пантера прыгнул Сифакс на  него сзади,  с ножом в руке.  Но  Тейя
одним ударом отбросил его так, что тот покатился вниз со ступеней.
     -- Цетег! -- кричал Тейя, бегая из комнаты в комнату. -- Где ты? Цетег,
трус! Где ты прячешься?
     Вот  он уже в кабинете, рядом с  залой, в которой был Цетег. Послышался
топот многих ног. Очевидно, и другие готы вбежали туда.
     Цетег  не в  силах был  держаться  на  ногах. Он  прислонился  к статуе
Юпитера.
     -- Сжечь дом! -- кричал между тем Тейя.
     -- Но король запретил поджоги! -- возразил ему кто-то.
     -- Да, но этот дом он отдал в мое распоряжение, и я уничтожу его. Долой
всех этих идолов!
     Раздался громкий удар, и огромная статуя  Цезаря, стоявшая в  кабинете,
разлетелась на  куски.  Из  нее  посыпались  слитки  золота,  драгоценности,
письма, документы. Очевидно, здесь  был тайник, где префект  хранил наиболее
важные вещи.
     Услышав  удар  и  затем шум  падения,  префект  догадался,  что  статуя
разбита.
     -- А, варвар! -- вне себя вскричал он.
     -- Что это?  Голос префекта! -- закричал Тейя и бросился в зал. Но  там
уже не  было никого. Только подле статуи Юпитера стояла лужа крови. Кровавые
пятна от статуи вели к открытому окну во двор.
     Тейя бросился туда, но там не было никого. Тейя осмотрел ближайшие дома
в переулке и нашел только меч префекта. Он сам исчез.
     Мрачно возвратился он в дом.
     --  Соберите  все,  что  выпало  из статуи, -- сказал он  готам,  --  и
отнесите королю. Он теперь в храме, благодарит Бога за победу.
     -- А ты разве не  пойдешь туда? -- спросили его. -- Где же ты проведешь
ночь?
     -- На развалинах этого дома, -- ответил Тейя и поджег пурпуровый ковер,
покрывавший постель префекта.
     После взятия  Рима король  Тотила  поселился  в нем и жил  там  в мире.
Большая часть городов и крепостей Италии  добровольно признала власть готов.
Завоевывать  пришлось  очень  немногие.  Это   дело   Тотила  поручал  своим
полководцам  --  Тейе, Гунтарису,  Гриппе, Алигерну, сам  же  занялся  самым
трудным делом: приведением в  порядок  разоренного государства. С этой целью
он повсюду разослал своих  герцогов  и графов.  Они должны были восстановить
разрушенные храмы, как  католические, так и  арианские, пересмотреть законы,
заново  распределить  налоги.  Результаты всех  этих  забот сказались  очень
скоро: поля крестьян были снова обработаны, в опустелых гаванях Италии снова
теснились купеческие корабли.
     Весть о восстановлении готского государства  быстро разнеслась по всему
западу, и германские народы  один за другим присылали послов. Король франков
прислал  подарки,  но  Тотила  не  принял  ни  послов,  ни  подарков. Король
вестготов предложил ему  союз против Византии и руку своей  дочери.  Авары и
славяне  на  восточных  границах притихли. Но Тотила  понимал,  что Византия
гораздо сильнее его, н потому искал мира с ней. Он решил уступить ей Сицилию
и Далмацию с тем, чтобы византийцы освободили Равенну, которую готы никак не
могли взять до сих пор. Для этих переговоров он выбрал Кассиодора, человека,
который всюду пользовался большой известностью и уважением за свою ученость.
Хотя благочестивый Кассиодор давно уже удалился от дел и жил в монастыре, но
Тотила уговорил его принять  на  себя этот труд. В помощь  ему он  дал Юлия.
Друг  его  жил  в  Галлии.  Тотила  написал ему письмо,  которое  заканчивал
словами:
     "Вернись  же, мой Юлий. Помоги привести в исполнение намерения, которые
в былые времена ты называл мечтами. Помоги мне создать из готов и итальянцев
новый народ, который соединил бы в себе достоинства  обоих и не  имел бы  их
недостатков. Помоги мне создать царство  правды и мира, свободы  и  красоты.
Юлий, ты построил церковь для монастыря.  Помоги же теперь  мне создать этот
храм  для человечества.  Я  одинок, мой  друг, на высоте своего  счастья, --
война лишила меня брата, -- неужели же  ты не возвратишься, мой второй брат?
Через два месяца мы с Валерией будем ждать тебя в монастыре в Тагине".
     И Юлий, глубоко тронутый письмом, ответил: "Я еду".
     Молодой Адальгот, в благодарность  за спасение жизни короля, был сделан
королевским  герольдом  и  виночерпием.  Он прекрасно сошелся со  всеми  при
дворе, но  особенно любил он Тейю.  И мрачный Тейя со своей стороны  охотнее