специального  значения.  Именно   таким  путем  была  безгранично  расширена
ответственность за причинение вреда "вещами, которые  находятся под надзором
лица".  Создатели кодекса понимали  под  этим  вред, причиненный животными и
строениями, принадлежащими лицу. Своим широким толкованием судебная практика
восполнила   пассивность  законодателя,  который  своевременно  не   занялся
решением проблем в сфере ответственности, порожденных развитием техники, и в
частности резким увеличением числа транспортных происшествий. Однако то, что
произошло в сфере деликтной ответственности, не  является всеобщим правилом.
Более  того,  ситуация  здесь  отличается  от  общей  тенденции  французской
судебной практики. Если намерения  законодателя ясны, а условия, создавшиеся
после издания закона, не  породили совсем новой проблемы,  французский судья
обычно учитывает законоподготовительные работы, как это делают и его коллеги
из других стран романо-германской правовой семьи.
     92. Использование общих  формул. Немецкая судебная практика. Существует
и  другой способ приспособления закона к обстоятельствам, не предусмотренным
законодателем,  способ,  не  связанный  с модификацией  сформулированных  им
предписаний. Суть его -- в  нейтрализации этих предписаний с помощью других,
более общего характера, также сформулированных законодателем.
     Лучшие  образцы  использования  этого  способа  демонстрирует  немецкая
судебная практика. После вступления  в силу  1 января 1900 года  германского
Гражданского уложения  страна вскоре оказалась в состоянии кризиса, и  здесь
более  остро, чем где бы  то  ни было, возникла  потребность  приспособления
права к новым условиям. Судебная практика  должна была заменить при этом  во
многом бессильного законодателя. Но поскольку Гражданское  уложение вступило
в силу  недавно, суды остерегались  давать его конкретным нормам толкование,
прямо  противоречащее  установке  законодателя.   Немецкие  суды  продолжали
поэтому толковать нормы ГГУ в  том же плане, какой  им был  придан  авторами
уложения.  Но  когда  возникала  особая  необходимость,  они  нейтрализовали
действие   конкретных  норм   путем  обращения   к  общим  принципам,  также
сформулированным авторами уложения.
     Этот  способ  использовался уже  до первой мировой войны.  Ссылаясь  на
требование уважать добрые  нравы , содержащиеся в § 826 ГГУ, высшая судебная
инстанция -- рейхсгерихт  --  не  побоялась внести ряд изменений  в  систему
деликтной  ответственности.  Рейхсгерихт  признал  обязанность возместить не
только  реальный  ущерб,  но и  упущенную выгоду, хотя § 823 достаточно ясно
исключает такую  возможность.  Суд  запретил лицу  совершать любые действия,
нарушающие  интересы другой  страны и в тех случаях, когда закон возлагал на
это лицо лишь обязанность возместить вред.
     Судебная  практика  такого рода  окончательно утвердилась после  первой
мировой войны в исключительных условиях инфляции, охватившей страну. Опорным
стал  теперь §  242 ГГУ,  который  требовал  от  сторон договора-уважения  к
"доброй совести".  Рейхсгерихт признал необходимость  вмешательства судебной
практики, для  того чтобы избежать  тех  грубых несправедливостей, к которым
привели  бы  классические  способы  толкования.  В  1920  году  суд  признал
отклонявшуюся им ранее теорию изменившихся обстоятельств; был решен в пользу
собственника  спор,  существо  которого  состояло  в  том,  что  собственник
обязался топить сданный им  в наем дом, но  стоимость отопления  за два года
достигла суммы, равной наемной плате за  десять  лет. В 1923 году был сделан
еще один  решительный  шаг.  Суд  отказался от принципа номинализма  ("марка
равняется  марке")  и  не  согласился  с  тем,  что   должник  по  денежному
обязательству может исполнить  его, уплатив  кредитору в обесцененных марках
номинальную сумму долга. Требование  "доброй совести",  сформулированное в §
242  ГГУ,  возобладало  над  специальными  нормами,  аналогичными  ст.  1895
французского  ГК, согласно которой  если  до срока платежа денежная  единица
увеличилась  или уменьшилась,  то  должник  обязан  возвратить данную взаймы
номинальную  сумму и обязан лишь  отдать  эту  сумму  в  денежных  единицах,
имеющих хождение в момент платежа.
     93.  Скандинавские страны. На первый взгляд может  показаться, что идея
преобладания некоторых общих  формул над  специальными  предписаниями закона
нашла свое подтверждение в Швеции и Финляндии.
     Официальные, ежегодно публикуемые сборники шведских  законов предваряли
до 1950 года так  называемые  правила для  судей, что связано с очень старой
традицией. Эти  правила для  судей, упоминавшиеся  еще в Законе Вестготии  в
XIII   веке  (существовало   сорок   три   правила),  были   отредактированы
приблизительно в 1550 году известным деятелем реформации Олаусом Петри. Хотя
они  никогда не  имели силу закона, тот факт, что  в течение более  чем двух
веков  они включались  в официальные собрания  шведских  законов, заслуженно
привлекает  к  ним  внимание.  Некоторые  из  правил  дают   судьям  широкие
полномочия  в процессе применения  права. В  правилах,  например,  записано:
"Закон,  который  окажется  вредным,  перестает  быть  законом",   "Сознание
честного человека -- это высший закон"; "Хороший судья всегда умеет решать в
соответствии с  обстоятельствами"; "В  качестве  закона рассматривается все,
что  наиболее соответствует благу человека, даже если  буква писаного закона
как бы устанавливает иное".
     Не вытекает ли из подобных принципов большая свобода судей по отношению
к закону? Такой вывод был бы ошибкой. Наряду  с процитированными изречениями
в  правилах встречаются, например, и такие: "Право, доведенное до крайности,
превращается в бесправие"; "Не должен быть судьей тот, кто не знает закона и
его  смысла". С  установлением  демократических  режимов  судьи  в  северных
странах, так  же как и на  континенте,  стали  считать, что их полномочия по
выработке права  ограниченны и что они  должны, каковы бы ни были их  личные
настроения,  применять  нормы,  сформулированные  законодателем.  Толкование
закона в том виде,  как оно осуществляется в северных странах, подчиняется с
некоторыми  нюансами тем же принципам, что и  в других  странах Европейского
континента'.
     94. Критическая оценка. Метод, о котором речь шла выше,-- нейтрализация
специальных норм путем ссылок на общие формулы, содержащиеся  в законе,-- на
первый взгляд  основан  на  уважении намерений  законодателя. Используя этот
метод, говорят,  что  норма закона потеряла смысл. Сама процедура толкования
имеет характер чисто логический: при наличии двух  норм, предлагающих разное
решение  дела,  предпочтение  отдают  той,  которая  ведет  к  наилучшему  в
сегодняшних условиях  решению.  Однако это  ложная  аргументация.  Редакторы
германского  Гражданского  уложения  не  предполагали,  что  созданные   ими
конкретные нормы могут быть в будущем отнесены к неправильным. Общие формулы
создавались ими лишь для того, чтобы помогать толкованию конкретных норм и в
исключительном  случае дополнять  их,  но не для того, чтобы  исправлять эти
нормы и даже совсем  отменять их действие. Использовать общие формулы против
конкретных  --  это  значит  перевернуть  принцип  "специальный  закон имеет
преимущество перед общим". Это  в свою очередь чревато  риском поставить под
угрозу  правопорядок в целом,  заменить  судебную  практику,  основанную  на