ведь,  сэр,  мой сын - благородный человек, у него доброе сердце, и для меня
слаще  всякой  еды  мысль  о том, что на нем дорогой зеленый камзол и что он
служит самому королю.
     - Но  ведь  до  Брокенхерста  не близкий свет, - сказал Аллейн. - Вот у
меня  остались  хлеб  и  сыр,  возьмите,  и  еще  один  пенни,  он  даст вам
возможность поужинать. Господь бог да будет с вами!
     Пусть  будет  с вами господь бог, юноша! - воскликнула старуха. - Пусть
он пошлет радость вашему сердцу, как вы порадовали мое.
     Она  отвернулась,  все  еще  бормоча благословения, и Аллейн видел, как
сухонькая фигурка и ее длинная тень, спотыкаясь, поднимаются по склону.
     Он  и сам двинулся было дальше, но его взгляду вдруг предстало странное
зрелище, и по коже забегали мурашки.
     Из  зарослей  на  старом  кургане  на него смотрели два лица; заходящее
солнце   ярко  освещало  их,  подчеркивая  каждую  черту  и  морщинку.  Одно
принадлежало  старообразному человеку с жидкой бородкой, крючковатым носом и
большим  багровым  родимым  пятном  на  виске, второй был негр - в те дни их
крайне  редко  можно  было  встретить  в  Англии, особенно в южных областях.
Аллейн  читал, что есть на свете чернокожие люди, но никогда ни одного негра
не  видел  и  не  в  силах был отвести глаз от его толстых, выпяченных губ и
сверкающих  белизною  зубов.  Пока  он  смотрел, эта пара ловко выбралась из
кустов  и  стала  красться  к нему с явно преступными намерениями, и клирик,
решив избежать встречи, заторопился дальше.
     Не  успел  он подняться на склон, как услышал за своей спиной внезапный
шум  драки и слабый голос, призывавший на помощь. Окинув взглядом дорогу, он
увидел  на  ней  старуху  с  ее  развевающимся  по ветру красным шарфом; оба
негодяя  -  белый  и  черный  -  старались  отнять у нее подаренную Аллейном
монетку  и  убогие  мелочи,  представлявшие  хоть какую-нибудь ценность. При
виде  жалкой  старухи,  тщетно  пытавшейся  оказать  сопротивление, в сердце
Аллейна  вспыхнуло  столь  жгучее  негодование, что даже голова закружилась.
Бросив  наземь суму, он перепрыгнул обратно через ручей и устремился на двух
негодяев, размахивая палкой и сверкая глазами.
     Однако  разбойники  были,  как видно, не склонны отпустить свою жертву,
не  выполнив  своих  злостных  намерений.  Негр,  повязав  алый шарф старухи
вокруг  черной  головы, стоял посреди тропки, держа наготове длинный тусклый
нож,  тогда как другой, размахивая суковатой дубиной, осыпал Аллейна бранью,
предлагая  подойти  поближе. Но и без вызова кровь у юноши кипела. Ринувшись
на  чернокожего,  он ударил его с такой силой, что тот выронил нож на дорогу
и,  взвыв,  отскочил  на  безопасное  расстояние.  Однако второй бандит, как
видно,  более  решительного  нрава, бросился на клирика, обхватил его вокруг
пояса,  словно  медведь  лапами,  и  крикнул  своему  сотоварищу,  чтобы тот
поспешил  к  нему  на  подмогу  и  всадил  пленнику  нож  в  спину. Тут негр
приободрился,  поднял  свой  кинжал  и  снова, крадучись, стал подбираться к
Аллейну,  ступая  неслышно, с жаждой убийства в глазах; а тем временем белый
и  его пленник, вцепившись друг в друга, раскачивались из стороны в сторону.
Однако  в  самый  разгар  схватки, когда Аллейн уже приготовился к тому, что
вот-вот  ощутит  между лопатками ледяное лезвие ножа, внезапно донесся топот
копыт;  чернокожий  в ужасе взвизгнул и, что было сил, помчался прочь, через
вереск.  Разбойник с родимым пятном попытался вырваться, Аллейн услышал, как
у  него  застучали  зубы, и почувствовал, как сразу обмякло его тело. Поняв,
что  приближается  помощь,  клирик  стиснул  разбойника еще крепче и наконец
придавил  его  к  земле;  тут  он  оглянулся,  желая  узнать, откуда все эти
обнадеживающие  звуки.  По  идущей под уклон дороге на рослой вороной лошади
скакал  галопом  высокий  дородный мужчина в мундире из лилового бархата. Он
ловко  пригибался  к шее лошади и при каждом ее скачке вздергивал плечи, как
будто  он  поднимал  коня,  а  не  тот  нес всадника. Бросив быстрый взгляд,
Аллейн  успел  заметить, что на нем белые замшевые перчатки, бархатный берет
с  кудрявым  белым  пером  и  широкая,  расшитая  золотом перевязь на груди.
Следом  скакало  еще  шестеро  всадников,  по  двое в ряд, одетых в скромные
коричневые  куртки,  и  у  каждого из-за правого плеча торчал длинный желтый
лук.   С  громом  проскакали  они  по  откосу,  перемахнули  через  ручей  и
приблизились к месту схватки.
     - Одного  поймал!  -  сказал  их  предводитель, спрыгнув со взмыленного
коня,  и  схватил  белого  разбойника  за  полу куртки. - Это один из них. Я
узнал  его по чертовой отметине над бровью. Где твои веревки, Питеркин? Так!
Свяжи  ему руки и ноги. Пришел его последний час. А вы, молодой человек, кто
вы такой?
     - Я клирик, сэр, иду из Болье.
     - Клирик!  -  воскликнул  другой.  - Ты из Оксфорда или из Кембриджа? А
есть  у  тебя  от принципала твоей коллегии письмо, разрешающее тебе просить
милостыню?  Ну-ка,  покажи.  -  Лицо  у  него  было  квадратное,  суровое, с
кустистыми бакенбардами и очень недоверчивыми глазами.
     - Я  из  аббатства  Болье,  и  мне просить милостыню незачем, - пояснил
Аллейн, который весь трепетал теперь, когда драка была кончена.
     - Тем лучше для тебя. - отвечал тот. - А ты знаешь, кто я?
     - Нет, сэр, не знаю.
     - Я  закон!  -  И  он  важно  покивал  головой.  - Я английский закон и
глашатай Его милости Королевского величества Эдуарда Третьего.
     Аллейн низко склонился перед представителем короля.
     - Поистине  вы  явились  вовремя,  уважаемый  сэр,  -  сказал он. - Еще
немного - и они прикончили бы меня.
     - Но  тут  должен  быть  еще  второй!  -  воскликнул  всадник в лиловом
мундире.  - Он чернокожий. Один - моряк, тот, что с родимым пятном, а другой
негр, служивший у него поваром, вот парочка, за которой мы охотимся.
     - Негр убежал вон в ту сторону, - сказал Аллейн, указывая на курган.
     - Он  не  мог  уйти  далеко,  сэр  бейлиф,  -  заявил один из лучников,
натягивая  тетиву.  -  Прячется  где-нибудь  поблизости,  черный язычник. Он
отлично знает, что у наших лошадей четыре копыта, а у него только два.
     - Значит,  мы  сцапаем  его,  -  ответил  бейлиф.  -  Пока  я  бейлиф в
Саутгемптоне,  никто  не скажет, что какой-нибудь растратчик, грабитель, вор
или  убийца  ушел  целым  и невредимым от меня и моего отряда. Пусть негодяй
валяется  тут.  А  вы,  мои  ребятки,  стройтесь-ка да возьмитесь за луки, я
приглашаю  вас  на  такую  охоту,  какая  бывает только у короля. Ты, Ховет,
становись  слева,  а  ты,  Томас  из  Редбриджа,  - справа. Так! Стреляйте в
вереск, поверху и понизу, меткому стрелку - кувшин вина.
     Однако  лучникам  пришлось искать недолго. Негр забился в яму на склоне
холма  и  мог  бы  лежать  довольно уютно, если бы не красный шарф у него на
голове.  Когда  он  приподнялся,  чтобы  взглянуть сквозь кустарник на своих
врагов,  яркий  цвет шарфа привлек внимание бейлифа, который издал протяжный
возглас,  пришпорил  коня и ринулся вперед, держа в руке меч. Поняв, что его
обнаружили,  негр  выскочил из своего убежища и громадными прыжками что было