дня  в  день гнул спину и обливался потом, чтобы всегда было вино на столе у
хозяина  и  он всегда был сыт и одет. Пусть сам теперь убирает со стола свои
тарелки и копает землю, коли нужно.
     - Правильно,  сын  мой,  -  отозвался один из вольных работников. - Вот
кабы все люди так рассуждали!
     - Он  с  удовольствием  продал  бы  вместе  со  своими полями и меня! -
крикнул  крепостной  голосом,  охрипшим от волнения. - "Мужа, жену и весь их
приплод",  как  сказал дуралей бейлиф. Никогда вола с фермы не продавали так
легко.  Ха! Вот проснется он однажды темной ночкой, а пламя ему уши щекочет,
ведь  огонь  - верный друг бедняка, и я видел дымящуюся груду пепла там, где
накануне стоял такой же замок, как и Ашби.
     - Вот  это  храбрый  малый!  -  воскликнул другой работник. - Не боится
высказать  вслух  то,  что  люди  думают. Разве не все мы произошли от чресл
Адамовых,  разве  у  нас  не  та  же плоть и кровь и не тот же рот, которому
необходима  пища  и  питье?  Так  при  чем же тут разница между горностаевым
плащом и кожаной курткой, если то, что они прикрывают, одинаковое?
     - Ну  да, Дженкин, - отозвался третий, - разве неодин у нас враг - хоть
под  плащом  и  рясой,  хоть под шлемом и панцирем? Нам одинаково приходится
бояться  и  тонзуры и кольчуги. Ударь дворянина - и закричит поп, ударь попа
- и дворянин схватится за меч. Это ворюги-близнецы, они живут нашим трудом.
     - Прожить  твоим  трудом  не  так-то  просто,  Хью,  -  заметил один из
лесников, - ты же полдня попиваешь мед в "Пестром кобчике".
     - Все лучше, чем красть оленей, хотя кое-кто и поставлен их сторожить.
     - Если  ты,  свинья,  посмеешь обвинять меня, - заорал лесник, - я тебе
уши отрежу раньше, чем палач, слышишь, мордастый болван?
     - Господа,  господа,  тише, - небрежно и нараспев остановила их госпожа
Элиза,   из  чего  явствовало,  что  подобные  перепалки  между  ее  гостями
происходили  каждый вечер. - Не кипятитесь и не ссорьтесь, господа! Берегите
добрую славу этого дома.
     - А  уж  если  дело  дойдет до отрезания ушей, найдутся и другие, чтобы
сказать  свое  слово, - вмешался третий работник. - Все мы люди вольные, и я
держу  пари,  что  дубинка  йомена  не хуже, чем нож лесника. Клянусь святым
Ансельмом!  Плохо  было бы, если бы нам пришлось гнуть спину не только перед
господами, а и перед слугами наших господ.
     - Нет  надо  мной  господина, кроме короля, - заявил лесник. - И только
подлый предатель откажется служить королю Англии...
     - А  я  не знаю английского короля, - ответил человек по имени Дженкин.
-  Что  это за английский король, коли его язык ни одного слова по-английски
выговорить  не  может?  Помните,  как в прошлом году он приезжал в Мэлвуд со
своими  маршалами,  верховным судьей и сенешалом и своими двадцатью четырьмя
телохранителями?  Однажды  в  полдень  стою  я  у  ворот Фрэнклина Суинтона,
смотрю  -  он  едет, по пятам за ним йомен-доезжачий. "Ouvre!""Ouvre!"  -  или что-то в этом роде и делает мне знаки, что, дескать, отопри
ворота.  А  потом  еще "мерси", словно он мне ровня. А ты толкуешь, будто он
король Англии.
     ______________
     
     - Дивлюсь  я  на вас, - воскликнул школяр из Кембриджа высоким голосом,
растягивая  слова,  как  было  принято  говорить  у  них  в классе. - Это же
допотопный,  хриплый,  рычащий  язык.  Что  касается меня, то клянусь ученым
Поликарпом,   мне   легче  дается  древнееврейский,  а  потом,  может  быть,
арабский!
     - А  я  не позволю сказать дурного слова против старого короля. Не дам!
-  заорал  Хордл Джон, словно проревел бык. - Что за беда, коли ему нравятся
ясные  глазки  и хорошенькая мордочка? По крайней мере один из его подданных
не  уступит  ему  в  этом  деле,  я  знаю.  Если  не  может он говорить, как
англичанин,  зато, я утверждаю, что он умеет сражаться, как англичанин. И он
стучался  в  ворота  Парижа  в  то время, как некоторые пьяницы посиживали у
себя в Англии по трактирам, дули эль и только ворчали да рычали.
     Эта  громкая  речь,  произнесенная  человеком  столь мощного сложения и
свирепого  вида, несколько укротила антикоролевскую партию, люди погрузились
в  угрюмое молчание, и в наступившей тишине Аллейну удалось расслышать часть
разговора, происходившего между лекарем, зубодером и менестрелем.
     - Сырую  крысу,  -  говорил  лекарь,  -  вот что я всегда прописываю во
время чумы, сырую крысу. - Только сначала надо распороть ей брюшко.
     - А  разве  не  следует ее сначала сварить, высокоученый сэр? - спросил
зубодер. - Сырая крыса - уж очень гадкое и отвратное кушанье.
     - Да  это  же  не для еды, - воскликнул врач с глубоким негодованием. -
Зачем человеку есть такую пакость?
     - В  самом  деле,  зачем?  - подхватил музыкант сделав долгий глоток из
своей пивной кружки.
     - Крысу  нужно  прикладывать  к  язвам  и опухолям. Ибо крыса, заметьте
себе,  питается  дохлятиной  у  нее  есть природное влечение или сродство со
всем,  что  гниет,  поэтому  вредоносные  соки  переходят  из человека в эту
тварь.
     - И  этим  можно  излечиться  от  черной  смерти,  учитель?  -  спросил
Дженкин.
     - Ну да, поистине можно, сынок.
     - Тогда  я  очень рад, что никто не знал об этом. Черная смерть - самый
надежный друг, какой когда-либо существовал в Англии у простого народа.
     - Как так? - удивился Хордл Джон.
     - Знаешь,  приятель,  сразу  видно, что ты никогда не работал руками, а
то  не  стал  бы  и спрашивать. Если б половина деревенского люда перемерла,
другая  половина  могла  бы  выбирать,  на кого и как ей работать и за какое
жалованье. Потому я и говорю, что чума - лучший друг бедняков.
     - Верно,  Дженкин, - подхватил еще один вольный работник, - но не все и
хорошо,  что  она  с  собой  несет.  Мы  же знаем, из-за чумы пахотные земли
превратились  в  пастбища и стада овец, с одним-единственным пастухом бродят
там, где раньше сотни людей получали и работу и плату.
     - Ну,  особой  беды  в  этом нет, - отозвался зубодер. - Ведь овцы дают
многим  людям  заработок.  Тут  нужен  не  только  пастух,  нужен  стригач и
клеймовщик,  нужен  кожевенник, лекарь, красильщик, валяльщик, ткач, купец и
еще куча других.
     - В  таком  случае,  -  заметил  один  из  лесников, - люди на бараньем
жестком мясе себе зубы сточат, тогда найдется работенка и для зубодера.
     Раздался  всеобщий  взрыв  смеха  по  адресу зубного врача, в это время
музыкант  опер  о колено свою облезлую арфу и начал щипать струны, наигрывая
какую-то мелодию.
     - Место Флойтингу Уиллу, сыграй нам что-нибудь веселое!