- Иди  ты к черту со своими хитростями, - сказал Джон, разводя и сжимая
свои  большие  красные  руки. - Стой, где стоишь, увидишь, как я тебя сейчас
обхвачу.
     - Обхватывай  как  можешь,  -  согласился  лучник,  выходя на свободное
место и не спуская зорких глаз с противника.
     Он  сбросил зеленую куртку, и его торс прикрывала лишь красная шелковая
рубашка  с  широким  вырезом  вокруг  шеи  и без рукавов. Верхняя часть тела
Хордла  Джона  была  обнажена, и его мощная фигура с напрягшимися мускулами,
выступающими,  словно  извилистые,  сучковатые  корни  дуба, возвышалась над
лучником.  Будучи почти на фут ниже Джона, тот все же производил впечатление
человека  большой  силы,  а  у  его белой кожи был особый шелковистый блеск,
которого  недоставало  более  тяжелому  телу  бывшего монаха; но вдобавок он
отличался  быстротой  движений  и  ловкостью  многоопытного  бойца; поэтому,
глядя  на гордый поворот его головы и блеск глаз, было ясно, что он уверен в
удаче.  Трудно было бы в тот вечер найти во всей Англии двух более достойных
друг друга соперников.
     Большой  Джон  стоял  посередине  круга, его взгляд был угрюм и грозен,
рыжие  волосы  встали  дыбом,  как  щетина,  а лучник легким и быстрым шагом
переходил  то  направо,  то  налево,  согнув  колени  и вытянув вперед руки.
Затем,  внезапным броском, столь стремительным и свирепым, что глаз едва мог
уловить  его,  он  ринулся  на  врага и обхватил его одной ногой. При равных
силах  от  такого удара один из противников должен был упасть; но Хордл Джон
оторвал  лучника от себя, словно крысу, и швырнул через всю комнату так, что
тот стукнулся головой о деревянную стену.
     - Ma  foilуже  недалеко  от перины. Еще немного, и у этой милой гостиницы появилось бы
еще одно окошко.
     ______________
     
     Ничуть  не  укрощенный,  он  снова  приблизился  к Джону, но теперь уже
более  осторожно,  чем  в  первый  раз.  Сделав  ложный выпад, чтобы отвлечь
внимание  противника, он вдруг прыгнул на него, обхватил ногами его талию, а
руками  бычью  шею, в надежде быстрым толчком опрокинуть его наземь. Яростно
взревев,  Хордл  Джон  так стиснул врага своими огромными ручищами, что чуть
было  не  раздавил;  затем  поднял и бросил на пол с такой силой, что мог бы
сломать  ему  кости,  если  бы  лучник,  сохраняя  полное  самообладание, не
вцепился  ему в предплечья, чтобы задержать свое падение. Поэтому он упал на
ноги  и  не потерял равновесия, хотя толчок сотряс все его тело и, казалось,
каждый  сустав  заскрипел.  Затем он отскочил подальше от опасного врага, но
Джон,  разгоряченный  схваткой,  ринулся  за ним, как бешеный, и тем сам дал
опытному  вояке  то  преимущество,  к  которому он и стремился. Когда бывший
монах  снова  бросился  на  него,  лучник  увернулся от больших красных рук,
наклонился  и,  обхватив врага вокруг бедер, перекинул его через свое плечо,
использовав    не   только   яростный   наскок   противника,   но   и   свою
натренированность  в  этом  ловком  приеме.  Аллейну  почудилось, будто Джон
вдруг  обрел  крылья  и  полетел;  когда  он пронесся по воздуху, размахивая
огромными  руками  и  ногами,  сердце  юноши  замерло; уж, наверное, ни один
человек  не  падал  с  такой силой, ничего, однако же, себе не повредив. Ибо
как  ни  крепко сколочен был Хордл, он, несомненно, сломал бы себе шею, если
бы  не  ткнулся  головой  в грудь пьяного менестреля, который мирно дремал в
углу,  не подозревая обо всех этих волнующих событиях. Незадачливый музыкант
внезапно  разбуженный,  выпрямился,  издав пронзительный вопль, а Хордл Джон
отскочил  обратно на середину круга с такой же быстротой, с какой вылетел из
него.
     - Я  требую  еще  одной  схватки,  клянусь всеми святыми! - крикнул он,
воздевая руки.
     - Не   согласен,  -  ответил  лучник,  натягивая  одежду.  -  Я  удачно
выкарабкался  из этой истории и скорее готов биться с здоровенным наваррским
медведем, чем с тобой.
     - Это была хитрость! - заорал Джон.
     - Конечно,   хитрость,   клянусь   моими  десятью  пальцами!  Хитрость,
благодаря которой к Отряду прибавится еще один настоящий мужчина.
     - Ну,  этой  проделке  я никакого значения не придаю, - ответил Джон, -
ведь  я  уже  час назад решил отправиться с тобой, раз жизнь там настоящая и
веселая. Но я бы охотно заполучил французскую перину.
     - Не  сомневаюсь, mon amiкружке.  - Твое здоровье, парень, и будем друг другу добрыми товарищами! Но,
hola, что болит у нашего друга, у него такое сердитое лицо?
     ______________
     
     Незадачливый  музыкант  сидел и уныло растирал себе грудь, глядя вокруг
отсутствующим  взором,  и было ясно, что он не знает ни где он, ни что с ним
приключилось.
     Вдруг  его  растерянное лицо озарилось вспышкой сознания, он поднялся и
заковылял к двери.
     - Берегитесь  эля!  -  произнес  он  хриплым  шепотом,  предостерегающе
поднял  палец  и  помахал  им,  обращаясь  к  остальным. - О пресвятая Дева,
берегитесь эля!
     Затем,  прижав  руки  к ушибленному месту, он выбежал в ночной мрак под
взрыв  хохота,  к которому весело присоединились и победитель и побежденный.
Лесник  и  оба  работника  также  были  готовы пуститься в путь, а остальные
улеглись  на одеялах, которые госпожа Элиза и служанка постелили им на полу.
Аллейн,  уставший  от  всех  сегодняшних неожиданных волнений, скоро забылся
крепким  сном;  он  прерывался  лишь  видениями  мелькающих  ног, бранящихся
нищих,  свирепых  разбойников  и  многих  странных  людей,  встреченных им в
"Пестром кобчике".


                                 Глава VII

ТРИ ПРИЯТЕЛЯ ИДУТ ЧЕРЕЗ ЛЕС

     Едва  рассвело,  как деревенская гостиница ожила: ни за что не стали бы
люди  терять  целый  час  дневного  света,  ибо  в те времена освещение было
скудным  и  дорогим.  Когда  госпожа  Элиза поднялась, оказалось, что другие
опередили  ее:  дверь  была  распахнута,  и  ученый студент из Кембриджа уже
исчез,  причем  его  мысли  были, видимо, слишком заняты высокими предметами
древности,  так  что  он  не  вспомнил  о  тех  четырех  пенсах, которые ему