- Тут  есть  одно  непонятное  обстоятельство,  уважаемый  сэр, - начал
своим  пискливым  голосом студент из Кембриджа, - и очень хотелось бы, чтобы
вы  его  разъяснили:  насколько  мне известно, лет шесть тому назад в городе
Бретиньи  был  заключен  мир  между  нашим милостивым монархом и французским
королем.  Ввиду  этого  кажется особенно странным, когда вы рассказываете во
всеуслышание  о  войне  и войсках, раз между нами и французами никакой ссоры
нет.
     - Значит, я лгу? - отозвался лучник и положил свой нож.
     Боже  упаси!  -  поспешно  воскликнул  студент. - Magna est veritas sed
raraЯ обратился к вам в поисках познаний, ибо мое ремесло - учение.
     ______________
     
     - Боюсь,  что  в  этом  ремесле  ты еще ученик, - заявил воин, - ибо за
морем  любое  дитя  ответит  тебе  на  твой вопрос. Узнай же, что хотя между
нашими  землями  и  Францией,  может быть, и существует мир, но внутри самой
Франции  идет  постоянная  война,  ведь  в стране междоусобицы, и ее терзают
банды  живодеров, обманщиков, брабантцев и всяких иных авантюристов. А когда
каждый  хватает  соседа за горло и любой баронишка, которому грош цена, идет
с  барабанным  боем воевать против кого ему угодно, было бы невероятно, если
бы  пятьсот  отважных  английских парней не смогли заработать себе на жизнь.
Теперь,  когда  сэр  Джон  Хоуквуд  с  молодцами  из  Восточной  Англии  и с
ноттингемскими  лесниками поступил на службу к маркизу Монферратскому, чтобы
сражаться   против  государя  Миланского,  у  нас,  правда,  осталось  всего
каких-нибудь  сотни  две,  но я надеюсь, что смогу привезти отсюда людей для
пополнения  Белого  отряда.  Клянусь  зубом  апостола  Петра, не может быть,
чтобы  я  не нашел многих хампширцев, готовых стать под красный стяг святого
Георгия,  тем  более  если  сэр  Найджел Лоринг из Крайстчерча снова наденет
кольчугу и поведет нас.
     - О,  тогда  вам в самом деле повезло бы! - заметил один из лесников. -
Недаром  говорят,  что,  кроме  принца  и, может, доброго старого сэра Джона
Чандоса, во всем нашем войске не было человека столь испытанной храбрости.
     - Это  истинная  правда,  каждое  слово,  -  подтвердил лучник. - Я сам
собственными  глазами  видел его на поле брани, и ни один человек не выказал
такого  мужества,  mon  Dieu!  Глядя  на него или слыша его мягкий голос, вы
никак  не  поверили  бы,  что  с  самого  отплытия  из  Оруэлла  и до самого
наступления  на Париж, иначе говоря, ровнехонько за двадцать лет, не было ни
одной  схватки, атаки, вылазки, засады, штурма или сражения, в которых бы он
не  явился главным участником! Сейчас я направляюсь в Крайстчерч с письмом к
нему  от сэра Клода Латура. Сэр Латур спрашивает, не согласится ли он занять
место  сэра Джона Хоуквуда; и больше шансов на то, что он согласится, если я
приведу  с  собой двух-трех подходящих людей. Вот скажи ты, лесник: разве ты
не променяешь свою распиловку на более благородное занятие?
     Лесник покачал головой.
     - У  меня  в Эмери Даун жена и дети, - пояснил он. - Я не брошу их ради
такого рискованного дела.
     - Ну, а вы, юноша? - спросил лучник.
     - Да  нет,  я  человек мирный, - ответил Аллейн Эдриксон. - Кроме того,
мне предстоит другая работа.
     - Ах,  чума  вас  забери!  - прорычал воин, грохнув о стол свою флягу с
такой  силой, что тарелка запрыгала. - И какая дурь, дьявол их забери, нашла
на  людей?  Почему  вы  все  торчите  у  очага и клюете носом, словно вороны
вокруг  дохлой  кобылы, когда стоит только шаг шагнуть, и вас ждет настоящая
мужская  работа?  Стыд  и срам! Все вы лодыри и бездельники! Клянусь эфесом,
должно  быть,  настоящие  люди  из Англии все уже перекочевали во Францию, а
те, кто остался, на самом деле бабье, переодетое в кафтаны да штаны.
     - Слушай,  лучник,  -  заявил  Хордл  Джон, - ты уже солгал не раз и не
два,  и за это, а также потому, что мне много кой-чего в тебе не нравится, я
чувствую сильное искушение положить тебя на обе лопатки.
     - Клянусь  эфесом, вот я наконец и нашел подходящего человека. А потом,
ей-богу,  ты наверняка лучше, чем я думал, если сможешь положить меня на обе
лопатки,  мой  мальчик. Я одержал больше побед, чем у меня пальцев на ногах,
и  за  семь  долгих  лет  в  Отряде не нашлось никого, кто бы вывалял меня в
пыли.
     - Довольно  ты  хвастался да бахвалился, - сказал Хордл Джон, вставая и
сбрасывая  куртку.  - Я докажу тебе, что в Англии остались люди получше тех,
кто уходил грабить во Францию.
     - Pasques  Dieu!глядя  на  своего  противника,  как  знаток  и  ценитель мужественности. - Я
только  раз  видел до сих пор у мужчины такое тело. С вашего разрешения, мой
рыжеволосый  друг,  мне  было  бы  очень жаль обменяться с вами ударами; и я
охотно  допускаю, что никто в целом отряде не перетянет вас на канате; пусть
это  послужит  утешением  для  вашей  гордости.  С  другой  стороны,  я имею
основания  думать,  что  за  последние  несколько  месяцев  ты вел спокойную
жизнь,  и мои мускулы покрепче твоих. Я готов побиться об заклад, что возьму
верх. Если только ты не струсишь.
     ______________
     
     - Струшу?  Ах  ты,  болван! - зарычал Большой Джон. - Да я еще не видел
того  человека,  перед  которым бы струсил. А ну-ка, выходи и посмотрим, кто
из нас крепче.
     - А заклад?
     - Не  на  чем  мне  биться  об  заклад.  Выходи  из любви к делу и ради
удовольствия.
     - Не  на  чем?  -  удивился  лучник.  -  Но  у тебя есть то, что я ценю
превыше  всего:  твое огромное тело, которое я хочу завербовать. Слушай, мой
мальчик.  У  меня  тут  с  собой  французская  перина, мне было очень трудно
сохранить  ее все эти годы. Я раздобыл перину при разграблении Иссудена, и у
самого  короля  нет такой постели. Если ты победишь она твоя. Но если победа
будет  за  мной,  то ты клянешься, взяв лук и стрелы, отправиться со мной во
Францию и служить там в Белом отряде до тех пор, пока он не будет распущен.
     Вот  это  честное  пари!  - закричали в один голос путники и отодвинули
скамьи и козлы, чтобы освободить место борцам.
     - Ну, солдат, тогда распрощайся со своей периной, - сказал Хордл Джон.
     - Э,  нет,  я  и  постель  сохраню  и тебя заполучу в Отряд, сколько ни
скаль  зубы,  а  ты  потом будешь всю жизнь благодарить меня за это. Так как
же,  схватимся  за  ворот  и  за  локоть,  или  сойдемся  вплотную,  или как
придется?