вокруг  раздавался  боевой клич товарищей и свист стрел. И пусть меня сразит
меч,  копье  или стрела, ибо я счел бы позором умереть от железного ядра, от
огнемета,  или  бомбарды, или подобного же несолдатского оружия. Их дурацким
грохотом и дымом только ребят пугать.
     - Даже  в  монастырской тиши я много слышал об этих страшных машинах, -
сказал  Аллейн. - Говорят, хотя мне трудно поверить, будто они посылают ядро
вдвое  дальше,  чем  лучник  может пустить стрелу, и пробивают непроницаемую
броню.
     - Это  правда, мой мальчик. Но пока бомбардир насыплет свой дьявольский
порошок,  вложит  ядро  и  подожжет фитиль, я успею выпустить шесть стрел, а
может  быть, и восемь, так что в конце концов преимущество у него небольшое.
Однако  не  буду отрицать, что когда берешь город, хорошо иметь подкрепление
в  виде  нескольких  бомбард.  Рассказывали,  что  под  Кале они пробивали в
стенах  такие  бреши, что можно было голову просунуть. Но взгляните, друзья,
перед нами по этой дороге наверняка прошел тяжелораненый.
     И  действительно:  вдоль  лесной  тропы  тянулся неровный и прерывистый
кровавый  след,  иногда  это  были  отдельные  капли, иногда большие красные
сгустки,  размазанные  на  увядших  листьях  или алевшие на белых кремнистых
камнях.
     - Наверно, подбитый олень, - заметил Джон.
     - Нет,  я достаточно знаю лес и могу сказать, что сегодня утром никакой
олень не проходил по этой дороге. Вместе с тем - кровь свежая. А это что?
     Все  трое остановились, прислушиваясь, повернув головы. Среди безмолвия
огромного  леса  раздавался  какой-то  хлещущий, свистящий звук вперемежку с
болезненными  стонами, причем голос человека временами поднимался до высоких
нот  и  переходил  в  какое-то дрожащее пение. Путники поспешили на голос и,
поднявшись на холмик, увидели внизу источник столь странных звуков.
     Посреди  тропы  медленно  шагал  рослый  человек,  плечи его были низко
опущены,  пальцы  стиснуты. Его окутывала длинная одежда из белого холста, с
белым  капюшоном,  на  котором был изображен алый крест. Ряса была спущена с
плеч,  и  от  вида  этих  плеч  могло  сделаться дурно: плоть превратилась в
кровавое  месиво,  кровь  пропитывала  одежду  и  стекала  на  землю. За ним
следовал  другой,  ростом поменьше, седоватый, тоже одетый в белое. Он тянул
по-французски  какую-то  унылую  песню,  а в конце каждой строки замахивался
толстой  веревкой с кожаными узелками и бил своего спутника по плечам до тех
пор,  пока  снова  не  выступала  кровь.  Не  смущаясь тем, что три путника,
пораженные,  смотрят  на  них,  те двое на тропе внезапно поменялись ролями,
ибо  второй,  окончив  свою  песню,  развязал  собственную  рясу,  а веревку
передал  первому;  теперь  тот  запел и стал хлестать товарища веревкой, изо
всех  сил  замахиваясь  обнаженной  тяжелой, мускулистой рукой. Так, избивая
друг   друга   по  очереди,  совершали  они  свой  мученический  путь  через
прекрасные  леса,  под душистыми сводами увядающих буков, где само величие и
мощь   природы   как  будто  должны  были  служить  человечеству  укором  за
безрассудные стремления и бесцельно растраченные силы.
     Зрелище  на  тропе  было  новым  и  для  Хордла  Джона  и  для  Аллейна
Эдриксона, но лучник отнесся к нему легко, как к явлению довольно обычному.
     - Это  бичующие  себя монахи, иначе называемые флагеллантами, - пояснил
он.  - Удивительно, как вы раньше не встречались ни с одним из них; за морем
они  попадаются  на  каждом  шагу. Я слышал, что англичан среди них нет, они
все  из  Франции,  Италии,  Богемии.  En  avant,  camaradesпоговорить.
     ______________
     
     Когда  три приятеля нагнали монахов, Аллейн услышал погребальную песнь,
которую  пел  избивающий,  в  конце каждой строки опуская тяжелую веревку на
спину  избиваемого,  а  стоны страдальца как бы вторили этой песне. Она была
на старофранцузском языке и звучала примерно так:

                Or avant, entre nous tous freres
                Battons nos charognes bien fort
                En remembrant la grant misere
                De Dieu et sa piteuse mort.
                Qui fut pris en la gent amere
                Et vendus et trais a tort
                Et bastu sa chair, vierge et dere
                Au nom de ce battons plus fort     ______________
          Все как один. Настал черед.
     Ударим дружно, памятуя
     О смерти господа. Вперед!
     Господь наш схвачен был врагами.
     Он злые муки претерпел
     И принял смерть... Победа с нами!
     Вперед, кто доблестен и смел!

     В   конце   веревка  переходила  в  руки  другого  флагелланта,  и  все
начиналось сначала.
     - Право  же,  преподобные  отцы,  вы  сегодня уже достаточно отхлестали
друг   друга,  -  сказал  лучник  по-французски,  когда  они  поравнялись  с
монахами.  -  Вся  дорога в крови, точно прилавок мясника на ярмарке святого
Мартина. Зачем вы так себя истязаете?
     - C'est  pour  vos  peches  -  pour  vos  pechesпосмотрели  на  путников  печальными,  тусклыми  глазами, а затем продолжали
свой кровавый труд, невзирая на обращенные к ним просьбы и уговоры.
     ______________
     
     Видя,  что  все  увещания  ни к чему не приводят, трое друзей поспешили
дальше, предоставив этим странным путникам выполнять свою тяжелую задачу.
     - Боже  мой!  - воскликнул лучник. - Да если собрать всю кровь, которую
я  пролил во Франции, так наберется целый бочонок, но вся она была пролита в
горячем  бою,  и  я бы еще очень подумал, стоит ли терять ее капля по капле,
как  эти  монахи.  Клянусь  эфесом, наш юноша побелел, как пикардийский сыр.
Что с тобой, mon cher     ______________
     
     - Ничего,  -  ответил  Аллейн.  -  Просто  я  жил слишком спокойно и не