мочи  помчался  вниз,  мимо  выстроившихся  лучников,  держась,  однако,  по
крайней  мере  на  расстоянии  ста шагов от них. Двое, которые находились по
обе  стороны  Аллейна,  натянули  луки  так  неторопливо,  как  если  бы  им
предстояла стрельба по мишени на деревенской ярмарке.
     - Семь  ярдов  упреждения  на  ветер, Хэл, - сказал один из лучников, с
уже седеющей головой.
     - Пять, - ответил другой и пустил стрелу.
     Аллейн  почувствовал,  как  судорога  сжала ему горло, ибо желтая жилка
словно пронзила бегущего насквозь; но он еще продолжал мчаться вперед.
     - Семь,  дуралей,  -  прорычал  первый лучник, и его тетива запела, как
струна арфы.
     Чернокожий  высоко  подпрыгнул,  выбросил  вперед  руки и ноги и плашмя
упал среди вереска.
     - Чок-в-чок,  под  лопатку!  - пояснил лучник и не спеша пошел за своей
стрелой.
     - Старый   пес   лучше  всего  когда  он  сдох,  -  заметил  бейлиф  из
Саутгемптона,  и  они  направились обратно к дороге. - Значит, нынче вечером
разопьем  кварту  лучшего малмсея, Мэтью Этвуд. А он действительно мертв, ты
уверен в этом?
     - Мертв, как Понтий Пилат, уважаемый сэр.
     - Ладно.  А  теперь  о  другом воре. Деревьев для него хватит, да у нас
времени мало. Вытащи-ка свой меч, Томас из Редбриджа, и снеси ему голову.
     - Одна   просьба,   милостивый   сэр,   одна   просьба!   -  воскликнул
приговоренный.
     - Какая же? - спросил бейлиф.
     - Хочу  покаяться  в  своем преступлении. Действительно, я и мой черный
повар,  оба  с  судна  "La  Rose  de  gloire"фландрского  купца  и  украли все его пряности, а также бархатные и шелковые
ткани, за что, как нам хорошо известно, вы законно и преследуете нас.
     ______________
     
     - От  твоего  признания  мало  пользы,  -  мрачно  заметил бейлиф. - Ты
совершил преступление в моем округе и должен умереть.
     - Но  ведь,  сэр,  -  заметил  Аллейн, у которого даже губы побелели от
этих кровавых происшествий, - суд еще не рассматривал его дело.
     - Юный  клирик,  -  отозвался  бейлиф, - вы говорите о делах, в которых
ничего  не  смыслите.  Верно, он еще не являлся в суд, но суд явился к нему.
Он  бежал  от  закона,  и теперь он вне закона. Не касайся того, что не твоя
забота. Но какая же у тебя просьба, негодяй, о чем ты хочешь просить?
     - В  моем  башмаке,  достопочтенный  сэр,  спрятана  щепка от судна, на
котором  апостола Павла прибило к острову Мелит. Мне продал эту щепку за два
нобля  один  моряк,  плававший  в Левант. И я умоляю: вложите мне в руку эту
щепку,  чтобы  я  умер,  все  еще  держа  ее.  Тогда  вечное  спасение будет
обеспечено   не   только  мне,  но  и  тебе,  ибо  я  никогда  не  перестану
ходатайствовать за тебя.
     По  приказу бейлифа, с разбойника сняли башмак и внутри, там, где выгиб
ступни,  действительно лежала завернутая в кусок ткани длинная темная щепка.
При   виде   ее  лучники  сняли  шапки,  а  бейлиф,  вручая  ее  разбойнику,
благоговейно перекрестился.
     - Если  бы  так  случилось,  -  сказал он, - что благодаря несравненным
заслугам  святого  апостола  Павла  твоя  запятнанная  грехами  душа  все же
получит  доступ  в  рай, надеюсь, ты не забудешь о том посредничестве, какое
мне  обещал.  Держи  в  памяти  также и то, что ты должен молиться именно за
бейлифа  Герварда,  а  не  за  шерифа  Герварда,  это мой двоюродный брат. А
теперь,  Томас,  прошу  тебя,  поторапливайся.  У нас впереди долгий путь, а
солнце уже село.
     Аллейн  смотрел,  потрясенный,  на  всю  эту сцену: на одетого в бархат
чиновника,  на  группу суровых лучников, сдерживавших своих коней, и на вора
со  связанными за спиной руками и спущенной с плеч курткой. У обочины стояла
старуха  и  снова  повязывала  голову  красным шарфом. И вот раздался резкий
сильный   визг:   один  из  лучников  выдернул  меч  из  ножен  и  шагнул  к
обреченному.  Клирик,  охваченный  ужасом,  поспешил  прочь;  но не успел он
отойти   на  достаточное  расстояние,  как  услышал  тупой  удар  и  тут  же
предсмертный  хрип  и  свист  угасающего  дыхания.  Минуту  спустя  бейлиф и
четверо  его  лучников  проскакали  мимо, возвращаясь в Саутгемптон, двое же
были  оставлены,  чтобы  вырыть  могилу.  Когда  всадники  проезжали, Аллейн
заметил,  что  один  из них вытирает меч о гриву своего коня. При виде этого
он   почувствовал   невыносимую   дурноту   и,  присев  на  обочине  дороги,
разрыдался,  ибо  его  нервы  не выдержали. Как ужасна жизнь в мире, подумал
он; трудно сказать, кто страшнее - разбойники или блюстители закона.


                                  Глава V

КАК В "ПЕСТРОМ КОБЧИКЕ"
                        СОБРАЛАСЬ СТРАННАЯ КОМПАНИЯ

     Уже   наступила  ночь,  и  луна  светила  между  разорванными  бегущими
облаками,  когда  Аллейн  Эдриксон  наконец  добрался до лесной гостиницы на
окраине  Линдхерста:  он  стер себе ноги и чувствовал мучительную усталость.
Длинное  и низкое здание гостиницы стояло несколько в стороне от дороги, а у
входа  пылали  два  факела,  как  бы  приветствуя  путников.  Из окна торчал
длинный  шест  с  привязанным  к  нему  пучком  зелени  -  знак  того, что в
гостинице  продаются  спиртные  напитки.  Когда  Аллейн  подошел  ближе,  он
увидел,  что  дом  сложен  из  неотесанных  бревен  и  внутри  мерцает свет,
пробивающийся  наружу  сквозь все щели и скважины. Крыша соломенная, убогая;
но  в  странном  контрасте  с ней под карнизом тянулись деревянные, роскошно
расписанные  щиты  с  геральдическими стропилами и перевязями и андреевскими
крестами,  а  также  всевозможными  геральдическими  девизами.  У двери была
привязана  лошадь,  багровые  отблески  ярко  озаряли  ее  темную  голову  и
терпеливые глаза, а корпус терялся в тени.
     Аллейн  приостановился на проезжей дороге, раздумывая, как ему быть. Он
знал,  что  до  Минстеда,  где  жил его брат, остается еще несколько миль. С
другой  стороны,  он  не  видел  брата с детства, а в слухах о нем было мало
утешительного.  Заявиться к нему и просить пристанища в столь поздний час, -
едва  ли удачное начало. Не лучше ли переночевать здесь, в этой гостинице, и
отправиться  в  Минстед  завтра  утром.  Если брат примет его - что ж, очень
хорошо.  Он пробудет у него некоторое время и постарается быть ему полезным.
Если  же,  наоборот, сердце брата ожесточено против Аллейна, - ему останется