мысль  о крутизне берега и быстрой, бесшумной реке вылетела у них из головы.
И  лишь когда Трантер, отступая назад пламенным напором противника, оказался
на  самой  кромке  берега,  общий  крик напомнил ему об опасности. Последний
бросок  назад,  который,  как  он  надеялся,  положит  бою  кровавый  конец,
отбросил  его  самого  далеко  от берега, и он мгновенно очутился на глубине
восьми  футов  в  ледяной  воде.  Раз  или  два вынырнуло лицо задыхающегося
человека,  и  судорожно ищущие опоры пальцы мелькнули в тихой зеленой струе,
которая  выносила  его  на  середину  течения.  Тщетно  товарищи бросали ему
ножны,  яблоневые  ветки  и  связанные  вместе  пояса.  Аллейн  выронил свой
сломанный  меч  и  стоял,  дрожа всем телом; весь гнев его внезапно сменился
жалостью.  В  третий  раз  тонущий  вынырнул на поверхность, его горсти были
полны  липких  речных  водорослей,  глаза  с отчаянием смотрели на берег. Их
взгляд  нашел Аллейна, и тот не смог устоять перед безмолвной мольбой. Через
миг  он  тоже погрузился в волны Гаронны и поплыл сильными взмахами к своему
недавнему врагу.
     Однако  течение  было  стремительным  и  быстрым, и, хотя Аллейн плавал
хорошо,  задача  его  оказалась  нелегкой.  Схватить Трантера за волосы было
делом   нескольких  секунд,  но  вот  удерживать  его  голову  над  водой  и
выбираться  из течения оказалось гораздо труднее. После сотни взмахов он как
будто  не  подвинулся  ни  на  дюйм. Наконец среди взрыва радостных криков и
похвал  они  медленно и вполне явственно передвинулись в более тихую воду, и
в  эту  же  минуту  Форд  бросил  в реку с десяток поясов, скрепленных между
собою  пряжками,  и этот спасательный канат попал им прямо в руки. Три рывка
нетерпеливых  товарищей  - и обоих противников, промокших и бледных, втащили
на берег; задыхаясь, они тут же повалились на траву.
     Джон  Трантер  пришел в себя первым: хотя он и пробыл дольше в воде, но
не  тратил  сил  во  время отчаянной борьбы с течением. Он с трудом встал на
ноги  и  опустил  глаза на своего спасителя, который приподнялся на локте и,
чуть   улыбаясь,   слушал  шумные  поздравления  и  похвалы  окружавших  его
оруженосцев.
     - Я   вам   чрезвычайно   обязан,  сэр,  -  сказал  Трантер  отнюдь  не
дружелюбно.  -  Certesродился  в  Уорикшире,  местность там безводная, и в наших краях почти никто
не умеет плавать.
     ______________
     
     - Благодарности  мне  не нужно, - отрывисто ответил Аллейн. - Форд, дай
руку и помоги встать.
     - Река  стала  моим  врагом,  -  продолжал  Трантер,  -  а  для вас она
оказалась добрым другом, ибо сегодня спасла вам жизнь.
     - Что ж, пусть будет так, - отозвался Аллейн.
     - Но  теперь  все  кончено,  -  заявил  Харкомб,  -  и  никакой беды не
случилось,  а  я  одно  время  опасался,  что  будет иначе. Наш молодой друг
честно  и  благородно  заслужил  право  стать  членом  нашего  славного цеха
оруженосцев города Бордо. Вот твой камзол Трантер.
     - Но, увы, мой славный меч лежит на дне Гаронны! - сказал тот.
     - А  вот  и твоя куртка, Эдриксон - воскликнул Норбери. - Набрось ее на
плечи пусть на тебе будет хоть что-нибудь сухое.
     - Теперь идем обратно в аббатство. - предложили несколько голосов.
     - Одну минуту  господа, - крикнул  Аллейн,  который  стоял, опираясь на
плечо  Форда  и все еще держа в ослабевшей руке сломанный меч. - Может быть,
мне  налилась в уши вода и я не уловил того, что было сказано, но, по-моему,
этот  джентльмен  до  сих  пор  не  извинился передо мной за то оскорбление,
которое нанес мне в зале.
     - Как? Вы все еще хотите продолжать ссору? - спросил Трантер.
     - А  почему  бы  и  нет, сэр! Я очень медлю, решаясь на такое дело, но,
уже начав, буду доводить до конца пока во мне есть жизнь и дыхание.
     - Ma  foi!  В  вас  теперь  маловато  и  того и другого, - резко заявил
Харкомб.  - Послушайте моего совета, сэр, и прекратите эту историю. Вышли вы
из положения весьма удачно.
     - Нет,  - возразил Аллейн, - не я затеял ссору, но так как я уже здесь,
то  клянусь,  что  не  уйду отсюда, пока не получу того, зачем пришел. Итак,
или извинитесь, сэр, или найдите другой меч и будем продолжать.
     Молодой  оруженосец был смертельно бледен и обессилен перенесенным и на
суше  и  в воде. Он промок насквозь, весь измазался, а из раны на плече и на
лбу   сочилась   кровь,  но  вся  его  поза  и  выражение  лица  говорили  о
непоколебимой  решимости.  Его  противник, с более грубой и низменной душой,
невольно  робел  перед  пылкостью  и  упорством  более одухотворенной натуры
Аллейна.
     - Я  не думал, что вы отнесетесь к этому так серьезно, - пробормотал он
в  смущении.  -  Это была просто шутка. Мы постоянно дразним друг друга, но,
если вы смотрите по-другому, прошу извинить меня.
     - Тогда  и  я  прошу  меня извинить, - сердечно отозвался Аллейн, - вот
вам моя рука.
     - А  к  полднику  уже  трубили  три  раза,  - сказал Харкомб, когда все
поспешили  прочь,  разбившись  на  кучки  и оживленно болтая. - Не знаю, что
подумает  или  скажет  стольник Принца. Честное слово, приятель Форд, вашему
другу  необходима  кружка  вина, ведь он наглотался воды из Гаронны. Судя по
его  красивенькому  лицу  я  никогда  бы  не  подумал,  что он выкажет такую
твердость характера.
     - Клянусь  - ответил Форд, - сам воздух в вашем Бордо превратил горлицу
в боевого петуха. Никогда Хампшир не видел более мягкого и любезного юноши.
     - Его  хозяин  тоже,  насколько я могу судить, весьма мягкий и любезный
джентльмен,  - заметил Харкомб, - и все же, мне кажется, оба они такие люди,
что ссориться с ними отнюдь не безопасно.


                                 Глава XXI

КАК АГОСТИНО ПИЗАНО
                              РИСКОВАЛ ГОЛОВОЙ

     Даже  стол для оруженосцев в аббатстве св. Андрея в Бордо был роскошен:
ведь  здесь  держал  свой  двор  Принц. И только здесь, после скудной пищи в
Болье  и  скупых обедов у леди Лоринг, Аллейн увидел, до чего могут доходить
роскошь   и   изысканность.   Жареные  павлины  в  перьях,  вновь  аккуратно
водворенных  на  место, так что птица лежала на блюде в том же виде, в каком
она  расхаживала при жизни, кабаньи головы с позолоченными клыками и пастью,
выложенной  фольгой,  желе  в  виде  двенадцати  апостолов и огромный пирог,